бы ее спасти, если бы не шла так долго по ступенькам, или если бы почувствовала, что она это сделает. Мы были близки. Я должна была понять из разговоров о свободе, о вольных животных и птицах. А я не поняла, я…была там и не поняла, что она наверху умирает…
Рывком привлек меня к себе, вжимая в свое тело, заставляя уткнуться лицом ему в грудь.
— Ты чтооо…ты что! Не смей винить себя, психолог! Откуда ты могла знать? Совсем маленькая девочка! Это не твоя вина.
— Отец…сказал, что если бы я была рядом!
— Отец…отец не прав! Ты послушай, послушай меня, Диана!
Заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.
— Ты не виновата. Ты мне веришь? Вот я слышал все со стороны и со всей ответственностью говорю тебе — ты не виновата! Если она хотела уйти, она бы это сделала рано или поздно, и вряд ли ты смогла бы ей помешать!
— Откуда ты знаешь?
— Когда-то и я хотел…но, видимо, недостаточно, потому что вот он я, живой. Полный сил, радости и жизни. Уходят только те, кто, и правда, хотят. А если человек чего-то хочет, его невозможно остановить. Поверь мне. Я точно знаю.
— Почему ты хотел?
Он вытирает слезы с моих щек, а я трогаю его лицо, его скулы, брови, не переставая думать о том, какой же он красивый, идеальный, особенный. Думать о том, что Я ЛЮБЛЮ ЕГО. Да…Боже. Да. Я люблю его. Я хочу быть с ним. Хочу, чтобы он был моим, а я его.
— Когда-нибудь я расскажу тебе, психолог. Не сейчас. Не сегодня.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Увези меня отсюда, пожалуйста!
— Куда?
— Увези меня к тебе, Дима.
Почему мы здесь, у него дома? Как я могла сама попросить об этом? Как могла сама поехать с ним? Я сумасшедшая?
Но уже слишком поздно давать задний ход. Уже вообще слишком поздно… Наверное, с нашей самой первой встречи все слишком поздно, и мы теперь совершенно другие с ним вдвоем, совершенно особенные. Как два атома, которые притянуло друг к другу, и я чувствую это притяжение к нему и чувствую, как он тянется ко мне.
И я знаю, почему приехала сюда… я люблю Диму. Я реально по-настоящему впервые в своей жизни люблю мужчину, и я хочу быть с ним. Я хочу быть счастлива. Я, хромоногая дурочка, никогда никому не нужная, предмет насмешек, издевательств, любопытных взглядов — я желанная мужчиной, я взаимно желанна, и нет ничего прекрасней этой взаимности. Потому что любовь — это такое редкое и особенное чудо, потому что оно всплеском разливается между двумя людьми, заставляя их сходить с ума одновременно, поджаривая обоих на одинаковом бешеном огне безумия.
И я вижу это безумие в глазах Димы. Еще никогда раньше никто не смотрел на меня с подобным безумием…На меня еще вообще не смотрели мужчины.
— Психолог…
Поднимаю на него взгляд, и меня пронизывает током, прошибает каким-то неестественно жарким потоком воздуха, как будто дыхание Смирнова может обжигать на расстоянии, как кипяток.
— Я не психолог, я только учусь…
— Мой маленький, сладкий психолог…
Шепчет и приближается ко мне, трогает мои волосы, убирая с лица.
— Ты же знаешь, что можешь уйти прямо сейчас? Знаешь, что можешь сказать в любой момент «нет», и я остановлюсь?
Киваю и сжимаю его ладони своими ладонями, и точно знаю, что не скажу «нет». Я пропала. Я принадлежу только этому мужчине и только его хочу быть. И ничто это больше не изменит.
Какой он невероятный…такой завораживающий, такой красивый. Такие только в кино бывают. Я хочу, чтобы Дима стал моим первым мужчиной…
Мой Дима…мой…Дима.
— Сними одежду… — просит хрипло и гладит мою щеку большим пальцем. — Я хочу тебя видеть. Всю.
Щеки вспыхивают…но я не отрываясь смотрю на Диму и расстегиваю пуговицы пальто, позволяя ему пасть к моим ногам.
— Раздень меня ты…пожалуйста…, - прошу его и стыдливо прикрываю глаза. Боже! Я попросила мужчину меня раздеть. Я сгорю за это в аду.
Дима становится на колени и снимает с меня сапоги. Сначала один, потом другой. Его руки гладят мои ноги, ставят одну на его плечо, и он тянется к краю капроновых колготок, чтобы тоже снять их. Медленно освобождая горящую, воспаленную кожу. Снимает со ступни и…целует мои пальцы на ногах. От этого поцелуя по телу пробегают мурашки, поднимается вверх по лодыжке, к колену и еще выше к внутренней стороне бедра. Становится во весь рост. Какой же он весь большой. Огромный. Я смотрю на него снизу вверх и еле дышу. Дима расстегивает пуговки моего платья на груди, резко разворачивает меня спиной к себе, спускает платье до талии, проводя кончиками пальцев по позвоночнику, потом платье падает к моим ногам, и я переступаю через него. Меня колотит, и я смотрю в окно затуманенными глазами.
Чувствую, как он расстегивает лифчик, и его губы касаются моей спины, опускаясь вниз до поясницы и поднимаясь вверх к шее.
Мне видно наше отражение в большом панорамном окне. Лифчик висит на моих руках, которыми я прикрыла грудь, и он не торопится отобрать у меня этот кусок материи. Целует плечо, руку, опускаясь к локтю, поднимая запястье и руку вверх, заводя ее себе за шею назад. Так, что лифчик повис на одной руке, и грудь обнажилась. Чувствую соском прохладу и то, как он сжимается от прикосновения воздуха и мужского взгляда через отражение.
— У тебя божественное тело, — шепчет где-то в районе затылка и ведет костяшками пальцев по моим ребрам, сбоку от груди вверх по подмышечной впадине. Это прикосновение настолько чувственное, что мой сосок сжимается в камень и начинает зудеть.
Убирает мои волосы и поворачивает лицо к себе, заставляя облокотиться на него спиной, накрывает мои губы своими. Но не жрет, не завладевает ими, как бешеный, а ласкает языком, посасывает, заставляя впустить его язык и позволить своему скользнуть к нему в рот.
Обхватывает руками мою грудь, и я сама роняю лифчик. Всхлипываю, но вырваться уже не могу. Обе его руки обхватили полушария, сжали, и большие пальцы гладят соски. От этой ласки у меня сыплются искры из глаз. Между ног становится мокро и начинает пульсировать. Он не отпускает мой рот. Ласкает его все более жадно, алчно, нагло. Перекатывая соски, сдавливая пальцами, вытягивая вперед так, что я тихо вскрикиваю, и меня наполняет чем-то адски жгучим и невыносимо горячим.
Через окно вижу его взгляд. Сумасшедший. Жадный. Никогда раньше не видела ничего подобного. Только в
