Книга Мафусаиловы хляби - Ольга Рубан

Губы ее тронула улыбка, которая, впрочем, почти сразу увяла. Она протянула руку и повертела его. Запирающая дужка давно была подпилена, замок висел для отвода глаз. Неужели она ошиблась? Нет! Дарья тряхнула головой и аккуратно сняла осыпающийся ржавчиной замок. Других вариантов не было! Машка нашлась ранним утром во дворе с обратной стороны школы. И это значит, что ее вывели через черный ход, который когда-то отпирала для Дарьи баба Надя. Но даже здесь оставалось место для сомнений. Поселок маленький, девочку вполне могли незаметно по утренней темноте привести отсюда, но… Но пропала-то она при свете дня! Неужели ее тащили из школы в сад, и ни единая душа этого не видела?! Однозначно, Олег попадал в подземелье из школы, пользуясь каким-то другим ходом.

Она положила замок на крыльцо и потянула на себя дверь.

В лицо пахнуло нежилым духом. Плесень, сырость, затхлость, нотки старой рвоты, холодный табачный дух, запахи птичьих и человеческих экскрементов. Пляшущий луч фонарика выхватил небольшую прихожую с покосившимися гардеробными кабинками. Исписанные стены, усыпанный битыми бутылками и окурками пол. Конечно, здесь ошивалась и, возможно, по сей день ошивается местная молодежь! И замок за собой не забывает навесить, чтобы не привлекать к убежищу внимания. Дарья громко откашлялась и прислушалась, не спугнет ли какого алкаша или уединившуюся парочку… Все было тихо, да и не похоже, чтобы зимой это место пользовалось спросом – холодно. Она прикрыла за собой дверь и осторожно прошла в основной зал, где когда-то ходила на цыпочках по кругу. Здесь было чище и даже почти уютно. Несколько продавленных кресел, на стенах вместо обоев древние журнальные постеры, на заколоченных окнах даже висели обрывки потрепанного, дачного тюля. Несколько консервных банок в качестве пепельниц и большая коробка с мусором. Дарья заметила над краем горлышко пивной бутылки с натянутым на нее презервативом и брезгливо отвернулась. Дверь была только одна – в комнатушку, служившую когда-то кабинетом похмельной инструкторши. Дарья приоткрыла ее и тут же отшатнулась, с трудом подавив приступ рвоты.

Видимо, подростки по-своему наводили порядок и весь мусор из переполненных коробок сваливали сюда. Сюда же ходили по нужде – малой и большой. В нос била тяжелая, густая вонь мочи и говна, прокисшей спермы, рвоты и сгнившей еды. Весь пол был усыпан бугрящимися обрывками порыжевших газет, и Дарья почувствовала себя сапером перед густо нашпигованным минами полем. Но за держащимся на верном слове, рассохшимся столом виднелась еще одна дверь. Быть может, всего лишь стенной шкаф, но проверить придется.

Натянув на нос шарф, Дарья аккуратно пересекла «минное поле», освободила дверь от хлама и потянула ее на себя. Дверь тоже рассохлась и перекосилась, а потому не желала сдаваться. Это в очередной раз убедило ее, что она на верном пути. Эту дверь не открывали очень давно. Женщина вцепилась в скользкую холодную ручку и изо всех сил дернула на себя, рискуя упасть на спину. Но не упала. На нее посыпались хлопья древней краски, дверь затрещала и с визгом приоткрылась. За ней Дарья с облегчением увидела не ряды ржавых плечиков, а узкую, деревянную лестницу. Многие ступени превратились в труху и обвалились, другие еще держались, но явно дышали на ладан. Перил не было. Лестницу с обеих сторон стискивали склизкие, покрытые инеем земляные стены.

Дарья подкрутила яркость фонарика и посветила вниз. Свет едва доставал до пола, но было видно, что у основания лестницы есть проход, пусть и сразу поворачивающий влево – в неизвестность.

«Вот будет смеху, если я сверну себе здесь шею, а они будут искать меня, как и Машку, в тайге…», - подумалось ей, но она стиснула зубы и ступила на ближнюю из сохранившихся ступеней.

Ступень даже не скрипнула под ее весом, и она, все более уверенно, спустилась вниз. За поворотом ее встретил темный, но чистый тоннель, по которому она медленно двинулась, держась за стену. Сердце истерично трепыхалось, глаза от напряжения и страха лезли из орбит, как у испуганной лошади. Она была готова к тому, что впереди, за одним из поворотов ее непременно поджидает некто… или нечто, и понятия не имела, что она будет делать, если это произойдет. Бежать? Кричать? Бороться? Не смешите. Если это произойдет, она просто… ну, просто схватится за сердце, как в черно-белом немом кино, и умрет на месте.

Глава 12

Вскоре проход сузился до минимума, и ей приходилось протискиваться между грудами битого бетона, которые ненадежной шаткой конструкцией были навалены вдоль стен почти до самого потолка. Значит, где-то близко!

Миновав очередной поворот, она оказалась перед глухим завалом. Положив фонарик на пол, Дарья принялась искать лаз, поднимая и оттаскивая в сторону тяжелые обломки. Она работала без передышки около двух часов. Поясница визжала, руки тряслись, пальцы вместе с перчатками превратились в окровавленные шерстяные лохмотья, когда она уперлась в совсем уж неподъемный кусок обрушившегося некогда потолка. Это было фиаско. Поначалу она не желала признавать поражение и продолжала слепо шарить по здоровенной монолитной плите, целиком перегородившей проход, в поисках какой-нибудь бреши или лазейки, прикидывала, смогут ли они сделать что-то вдвоем и понимала, что даже целая армия эвенкийских шаманов не справится с толстенным куском бетона без электроинструмента. И даже если бы была точка подключения, воспользоваться им не получится, ведь надо соблюдать тишину…

Она привалилась к стене и сползла вниз, усевшись на обломки. Заплакала. Фонарик светил уже тускло, прерывисто. Она выключила его и принялась шарить по карманам в поисках телефона. С ним она пойдет обратно. Внезапно она замерла и задержала дыхание. Тоннель что-то подсвечивало споднизу, словно где-то рядом была неплотно пригнанная печная заслонка, за которой тлеют угли. Приглядевшись, она поняла, что свет пробивается на стыке стены и пола и, тут же позабыв про усталость и израненные руки, кинулась расчищать пол. Толстенный советский бетон лопнул по шву, и брешь все расширялась, уходя под завал. Еще через полчаса тяжелой работы, Дарья легла на пол и боязливо заглянула в расчищенную брешь.

Только сейчас она задумалась о том, насколько шумела. Это там, наверху, ничего не слыхать, а здесь… Что, если он сейчас там? Притаился. И стоит ей только сунуть руку или ногу, как ее тут же сдернут вниз, а потом… Покосившийся потолок старого бомбоубежища не давал ей полного обзора. Она видела в паре метров под собой только кусок полопавшегося бетонного