сотрясавшим Вселенную, а также безграничным возможностям своего зеркала. Наконец, я добрался до периода развития мира, который наши ученые иногда называют «вечным холодом». Звезды уже давно не светили, черные дыры испарились, протоны, нейтроны и даже кварки распались, свет померк, и безграничная тьма навеки окутала весь мир. Вот он – «вечный холод», обрадовался я увиденному. После чего сделал снимок пустого изображения в зеркале и… не удержался, выложил-таки его в сеть. И почти тут же мое уединение было разрушено, а вместо бандитов из казино и шпионов из военной разведки появился он, один.
Это случилось примерно через неделю после того, как я вынужденно покинул свое уединенное убежище на спутнике, удирая от целой армии корреспондентов, ученых, писателей и сам даже еще не знаю кого, которая ну просто обрушилась на меня тогда. Ища спасения и едва успев накинуть на себя хоть что-то, я буквально ринулся в открытый космос. Задал своему звездолету привычный уже вариативный маршрут и стал гадать, куда это меня теперь судьба забросит. Забросила она меня тогда на вполне себе приличную удаленную планету, немного отсталую, правда, но все же обеспеченную основными благами цивилизации. Однако он уже ждал меня там. Это был норр. Среднего роста, довольно бесцветный и не выделявшийся из толпы абсолютно ничем.
Единственное, что, возможно, было несколько необычным в его внешнем виде, так это – вот эта как раз шляпа, – Скит указал на предмет на своем столе. – Но тогда я как-то сразу догадался, что это было уже вовсе не то, что прежде. Что это никакой не бандит и не шпион, а нечто куда и гораздо более худшее. Несколько раз он просто проходил мимо меня, причем даже не глядя в мою сторону. Потом стоял на тротуаре неподалеку от гостиницы, где я жил. В магазине как-то едва не столкнулись, что меня тогда, как помню, отчего-то рассмешило. В общем, ничего особенного. Однако, я, ну просто всем своим существом ощущал, что на этот раз что-то все же должно произойти. Какой-то внутренний голос говорил мне, что я заигрался, что зашел слишком далеко, и что теперь должен заплатить. И вот верите или нет, но я тогда даже бежать отчего-то не мог. Боялся, наверное. И момент настал. – Скит погладил щупальцем клюв, прокашлялся, но похоже только для вида, и продолжил. – Этот норр, точнее тот, кто принял его облик, мне тоже ничего не сделал тогда. По крайней мере физически. Он лишь как-то подошел ко мне вплотную, посмотрел прямо в глаза и произнес только одну фразу: «Ты меня видел». И все. После этого он развернулся и ушел.
Вы не знаете, наверное, – обратился Скит к аудитории с какой-то кривой ухмылкой, – почему усопшим всегда закрывают глаза? Нет? Так я вам скажу. Дело тут не в каких-то там утилитарных причинах, а просто никто, вы слышите, никто не в состоянии выдержать взгляда мертвых глаз. Так вот, – вздохнул Скит, – у того норра был как раз такой вот взгляд.
Последовала пауза. Было заметно, что рассказчик нервничает и колеблется. Слушатели же, напротив, все замерли в каком-то хрупком напряжении. Наконец Скит продолжил.
– И это был предел. Тот бездонный обрыв, на самом краю которого я словно бы остановился. Я уже не мог больше продолжать, не мог жить как прежде. Я как-то почувствовал, что столкнулся с чем-то действительно страшным, до безумия страшным. Что мне уже никуда не скрыться, что я погиб.
В совершенном отчаянии я буквально ринулся в местную администрацию, где все, вообще все рассказал. Оттуда меня сразу отправили в межгалактический совет, минуя мою родную Тэю. Там я повторил свой рассказ и пообещал, что все верну и больше уже никогда не буду лазить ни в прошлое, ни в будущее, а буду пользоваться зеркалом лишь как простым телескопом. На это мне был дан ответ, со ссылкой на Университет Тэи, что теперь я должен буду полностью ему подчиняться. Что зеркало у меня не заберут и, главное, что обо всем, что в нем увижу, я должен буду немедленно сообщать широкой общественности. – Скит посмотрел на аудиторию. – Ведь тут много журналистов, как я полагаю? Поднимите пожалуйста… кхм, кто что может. – Вверх поднялось несколько лап, ласт и щупалец. – Вот видите, – Скит удовлетворенно щелкнул клювом. – Но хорошо же, продолжим. Я исполнил тогда, конечно же, все, что было предписано. Деньги, заработанные нечестно, были возвращены по инстанциям, все предсказания удалены из сети, а научные работы, которые еще возможно было – уничтожены. И вот теперь я здесь, – Скит огляделся по сторонам. – И знаете, я даже рад такому исходу событий. Тэя – прекрасная планета, дружба и любовь за деньги, ну я узнал им цену, а дом, – для меня одного вполне достаточный. Но не это главное. Главное, что я больше никогда уже не видел его. Однако, чтобы я вновь не взялся за старое, а возможно и по какой-то иной, неведомой мне причине, но он оставил мне здесь, – да-да, вот прямо здесь, среди слушателей, свою шляпу. Вот эту как раз, – и Скит повел щупальцем, указывая на фиолетового цвета предмет на своем столе.
– Вот такая со мной приключилась история, – подытожил он свое повествование. – И пусть в конечном итоге все закончилось не так уж благополучно, как, наверное, могло бы, но я тогда, то ли из-за своей глупости, то ли по причине легкого, в общем-то, нрава, все же смог избегнуть участи не только О, но и уготованной мне иной участи, куда более худшей.
13. Звездная пыль
– Сегодня, – обратился Скит Йонтра к слушателям, – у нас с вами будет особая встреча. И рассказ мой, который вы услышите, не будет простым сотрясением воздуха. Некоторые из вас после сегодняшней моей истории уже не смогут остаться такими, как прежде. Иные же, и это я также допускаю, станут значительно богаче.
Публика переглянулась: «О чем это он? Богаче? Ну что ж, это пожалуй, и не плохо. А вот не такими, как прежде, – это еще надо посмотреть». Скит же окинул всех каким-то лукавым взглядом, – было заметно, что он остался весьма доволен произведенным впечатлением. После чего пару раз громко щелкнул клювом, потянулся и приступил непосредственно к изложению.
– История эта началась еще до того, как я повстречал… ну вы знаете, лишний раз упоминать не стану. Тогда у меня еще не было никаких обязательств перед Университетом, да и о зеркале моем еще никто ничего не знал. Сам же, исследуя будущее, отчасти случайно, а отчасти потому, что
