вошла Аккэлия.
— Привет. Агата на парах, — спокойно объяснила я.
— Вообще-то я к тебе, — ответила Аккэлия и по-хозяйски села на диван. — Это насчет твоей сестры.
— Что с Вивьен?
Я тут же почувствовала неладное. Аккэлия могла прийти ко мне, разве что если бы солнце угрожало погаснуть.
— В последнее время она странно себя ведет.
— Это не удивительно, ее же отстранили от занятий, — сказала я и добавила про себя — «К тому же она беременна».
— Ты не понимаешь. Когда ты последний раз видела ее в столовой?
Я задумалась. Действительно, я сталкивалась с ней за прошедший месяц всего раза три и то в коридоре.
— Ни разу, — честно призналась я.
— Вот именно. Она живет напротив нашей комнаты, и я частенько слышу, как она плачет или ругается с кем-то. Она надевает огромные вещи. Последний раз я видела ее в футболке и джинсах, которые в бедрах имели лишние сантиметров пять. Подумай, стала бы модница Вивьен носить одежду, которая ей не по размеру? — Аккэлию было не остановить. — А ее лицо. Она же бледная как вампир. И синяки под ее глазами стали больше.
Я начала припоминать наши последние встречи. Помимо того, что Вивьен опускала глаза и делала вид, что не замечает меня, она еще натягивала рукава своей кофты посильнее. А ее волосы были спутаны и казались грязными. Я извлекла из памяти эти детали лишь сейчас, когда на них указала девчонка — оборотень, которая меня ненавидит. И почему я не замечала этого раньше? Потому что все еще злилась на сестру и не хотела признавать, что с ней что-то не так? Я не знала, что ответить, и лишь нервно покусывала губы.
— Однажды я решила с ней поговорить, — продолжила волчица, — постучала в ее дверь, она открыла и высунула голову, даже на порог меня не пустила. Я спросила, все ли у нее в порядке, она сказала, что все прекрасно. Я не поверила и предложила свою помощь, но она так разозлилась, будто я ее оскорбила. Я добилась от нее лишь фразы — «Не твое дело, уходи». Она захлопнула дверь прямо перед моим носом.
— Похоже ты права, — встревоженно сказала я. — Со мной она тоже разговаривать не стала. Может нам рассказать об этом директору?
— А ты думаешь я не пыталась? Ох, наивная. Неужели ты правда считаешь, что первой я бы пошла к ее человеческой сестре? — Аккэлия смотрела на меня снисходительно. — Нет, Мистер Блэквелл ясно дал понять, что мне стоит держаться от Вивьен подальше и не лезть в эту историю.
Наверное, он боится, что кто-нибудь узнает что Вивьен ждет ребенка от ангела.
— Но что нам тогда делать?
Я не на шутку разволновалась.
— У меня есть одна идейка. Но для этого нам нужна твоя соседка.
Мы дождались Агату, сохраняя неловкое молчание. Аккэлия ни на секунду не изменила мнение обо мне, но она хорошо относилась к Вивьен и терпела мое общество исключительно ради нее.
Когда пришла Агата, мы рассказали ей все.
— Знаете, кажется у меня есть догадка, — серьезно сказала она. — Однажды я уже видела подобные симптомы. У моей соседки — Элисон.
7
Сальватор Блэквелл работал в своем кабинете. Он давно навел в нем идеальный порядок после разгрома, устроенного Вивьен. Несколько деталей пришлось заменить. Например, его единственная дочь разбила памятную гипсовую статуэтку — танцующую пару. Это фигурку купила его жена во время совместной поездки во Францию в медовый месяц. Сальватор часто вспоминает Марину — мать Оливии. Она была его первой любовью, женой и соратницей. Когда кукушка отвлекла его от работы, он вновь выполнил свой ритуал — встал из-за стола, обошёл его три раза, потянулся к статуэтке… Но на ее месте было пусто.
«Все неправильно», — подумал директор, — «привычный порядок вещей нарушен — плохой знак». Ему пришлось дотронуться лишь до двух статуэток, затем он бросил печальный взгляд в окно на скалистый берег, такой же ледяной, как и его разум, и вновь приступил к работе.
С тех пор, как Алес нагло похитил его из кабинета — работы прибавилось. Помимо школьных дел пришлось заниматься и делами Совета. Похититель ключей до сих пор не найден. Казалось, расследование не продвигается ни на шаг. Авейра, Маркус и Алес возглавили поисковые группы. Сальватор входил в одну из них. Вот только помимо поиска виновного, лишь Сальватору приходилось управлять школой и хранить третий ключ.
В школе было безопасно, ее охраняла огромная магическая сила всех трех миров. Случись здесь что… об этом сразу узнают все сильнейшие их представители. Эта волшебная сигнализация тут же соберет армию членов Совета, готовую защищать школу. Правда и Суд Междумирья, казалось, был безопасным местом, однако, в нем произошло хладнокровное убийство.
Будучи человеком ответственным и педантичным, Сальватор с особой чуткостью заботился о доверенном ему ключе. Днем он хранил его в нагрудном кармане, а по ночам клал под подушку. Это действие тоже стало определенным ритуалом без выполнения которого Сальватор не сможет сомкнуть глаз.
Настало время, когда сами сильные мира сего старались не оставаться в одиночестве. Но Сальватор Блэквелл любил работать один и не терпел, когда за ним кто-либо наблюдал. Точно так же он ненавидел сидеть спиной к двери. Ему было важно видеть вход и держать все под контролем. Если же он оказывался в вынужденной ситуации, где дверь находилась позади, Сальватор постоянно оглядывался и чувствовал себя неуютно: ладошки потели, он мог сосредоточиться лишь на том, что нужно следить за входом.
Сейчас он сидел за своим столом лицом к двери и точно мог видеть, кто в нее входит. Однако, не всем в этом мире нужны двери, как и правила этикета. Неожиданная вспышка ослепила Сальватора, и он вскочил со стула, готовый к обороне. Но к его удивлению посередине кабинета возник Алес — прихвостень Пруденса. Алес не был перворожденным. Он — плод любви ангела и колдуньи, казненных за рождение ребенка.
— Если ты еще раз ворвешься в мой кабинет без стука, клянусь Богом…
— Не Богохульствуй, у меня срочные новости, — перебил Алес.
— Настолько срочные, что у тебя не было времени постучать?
— Кажется, я знаю, кто убил Хранителей.
Сальватор сделал глубокий вдох и досчитал до четырех, затем выдохнул. Он прекрасно знал, что объяснять Алесу, что такое хорошие манеры, совершенно бесполезно. Ему вообще многое сходило с рук благодаря покровительству Пруденса, заменившего ему покойных родителей. Пруденс был строгим отчимом, если его можно так назвать. Алесу часто доставались самые изощренные наказания.
— Говори, — Сальватор выдохнул.
— Я
