жена и мистер де Шофан были когда-то дружны.
Дверь оставалась приоткрытой, и Артур добавил:
— Она умерла год назад, и я пытаюсь найти ее друзей.
Дверь медленно открылась до конца. За ней обнаружился тощий молодой человек лет двадцати пяти-тридцати, одетый в слишком просторные джинсы и футболку с надписью Led Zeppelin. Она была настолько короткая, что позволяла разглядеть пупок с пирсингом — красным блестящим камнем. Глубоко посаженные темно-синие глаза моргали под зубчатой розовой челкой.
— Он не сможет узнать вашу жену. — Молодой человек говорил с мягким восточноевропейским акцентом.
— У меня есть фотография.
Молодой человек покачал головой:
— Он уже давно никого не узнает.
— У меня есть основания полагать, что они с моей женой были близки. Это было давно, в шестидесятых…
— У него Альцгеймер.
— Вот как. — Такого поворота событий Артур не ожидал. Нарисованный его воображением заносчивый битник во всем черном исчез, а вместо него никто не появился.
Молодой человек собрался было закрыть дверь, но вдруг сказал:
— Может, зайдете? Мне кажется, вам надо передохнуть.
И только тут Артур ощутил, как разболелась его лодыжка. Он шел не останавливаясь с того момента, как расстался у кафе с человеком, запутавшимся в отношениях с двумя подругами.
— Спасибо, это очень вовремя.
— Меня зовут Себастьян, — сообщил молодой человек через плечо.
Его ноги зашлепали по мозаичным плитам холла, оставляя на них полупрозрачные, исчезающие спустя несколько секунд следы.
— Прошу вас, располагайтесь. — Себастьян пригласил Артура войти в комнату. — Хотите чаю? Я не люблю его готовить только для себя. — Глаза у него были большие и печальные.
— Чаю? С удовольствием.
Артур открыл дверь и оказался в помещении, где все пространство вдоль стен от пола до потолка занимали стеллажи, забитые книгами. В углу стояла высокая стремянка. Массивная мебель из черного дерева, потертые бархатные сиденья стульев и диванные подушки — всех оттенков рубинового, сапфирового, золотого и изумрудного. Ярко-синий потолок усыпан серебряными звездами. «Ничего себе», — удивился Артур. Он огляделся вокруг. Комната напоминала декорацию к какому-то фильму. Артур не стал садиться. Ему хотелось походить по этой комнате и посмотреть книги. У эркерного окна стоял большой дубовый стол с выдвижной крышкой. На нем расположилась старая пишущая машинка, с заправленным листом бумаги — все готово к тому, чтобы де Шофан принялся за очередной великий роман. Или за очередной великий плагиат. Артур подошел поближе, чтобы посмотреть, не напечатано ли что-то на листе. К его разочарованию, лист оказался чист. У Артура не было склонности к творчеству, и его всегда чрезвычайно занимало, каким образом люди зарабатывают себе на жизнь с помощью картин или книг.
Он не сразу заметил, что крышка стола покрыта толстым слоем пыли. Паркетный пол был весь в пятнах. Из щелей между диванными подушками торчали шоколадные обертки. Не так уж тут роскошно на самом деле. Артур выбрал стул, обитый фисташковым бархатом, и сел.
В комнату вошел Себастьян. В руках у него был пластмассовый поднос в красную и белую горошину, на котором стояли две дешевенькие чайные чашки и такой же чайник. Смахнув на пол стопку журналов, он водрузил поднос на кофейный столик. Артур поднял журналы и положил их на свободный стул. Себастьян не обратил на это никакого внимания — похоже, устраивать вокруг себя беспорядок было для него обычным делом.
— Ну вот, — сказал он. — Давайте я буду за хозяйку и налью всем чай. Так ведь говорится?
— Да. — Артур улыбнулся. Он с трудом удержался, чтобы не броситься помогать, когда заметил, что руки у молодого человека дрожат.
— Итак. — Себастьян протянул Артуру чашку с чаем и блюдце. Затем потыкал пальцем в стоявшие в комнате стулья, выбрал самый большой, с дыркой в поблекшей бирюзовой обивке, подвинул его к себе и сел, подобрав под себя ноги. — Расскажите мне о вашей жене. Зачем вы приехали сюда?
Артур рассказал про браслет и про свое расследование загадок каждого из шармов.
— Я и про себя тоже узнаю кое-что новое, — признался он. — С каждой новой встречей, с каждой новой историей, которую выслушиваю, я меняюсь, становлюсь, как мне кажется, чуть мудрее. Возможно, другим людям разговоры со мной тоже идут на пользу. Странное ощущение.
— Наверное, это здорово.
— Да, конечно, но в то же время чувствую себя виноватым. Я живу, а моей Мириам больше нет.
Себастьян понимающе кивнул:
— Когда-то я тоже чувствовал, что живу. Сегодня здесь, завтра там, кровь бурлит. И вот я здесь. В ловушке.
— Почему в ловушке? Разве вы не можете уйти когда захотите?
Себастьян досадливо махнул рукой.
— Давайте я расскажу вам о своей жизни, Артур. Ваша жизнь расцветает, а моя увядает. Звучит, возможно, пафосно, но именно так я это чувствую. Мы с Франсуа были вместе уже два года, когда он стал забывать, как его зовут. Началось с мелочей — он терял очки, забывал выключить свет. Вы можете сказать: с кем не бывает. Многим случалось нечаянно сунуть овсянку в отделение для посуды, потерять ботинки у себя под кроватью. Или войти в комнату и забыть, зачем шел. Или купить молоко, хотя в холодильнике уже стоит три бутылки. Вот только Франсуа чуть не сжег дом. — У Себастьяна выступили слезы. — Он поднялся наверх, чтобы поспать, как обычно, с двух до четырех. Я его в это время не тревожу, чтобы он набрался сил и во второй половине дня мог работать над рукописью. Я зашел в спальню, чтобы разбудить его, и увидел, что постель горит. Пламя доставало почти до потолка. А Франсуа просто сидел и смотрел в окно. Он даже не заметил, что ему что-то угрожает. Я схватил горящее одеяло, понесся в ванную, сунул его под душ. И им потом сбивал пламя. Матрас почернел и дымился. А Франсуа по-прежнему молчал. Я схватил его за плечи. С тобой все в порядке? Он смотрел на меня пустыми глазами. И тогда я понял, что разум покинул его. Он уже никогда не будет прежним, блистательным Франсуа.
Тут Артур начал понимать, что Себастьян как-то странно рассказывает о де Шофане — помощники так о начальниках не говорят.
— Как вы познакомились?
— Я приехал в Лондон четыре года назад и работал барменом в ночном клубе. Хозяева на меня орали и штрафовали за каждый разбитый стакан. Я был слишком молод и не умел за себя постоять. Однажды вечером Франсуа зашел в этот клуб с друзьями, и мы разговорились. Он стал заходить почти каждый вечер, мы болтали о том о сем. Так продолжалось три недели, а потом он предложил мне работу. Сказал,
