ты, конечно, уже не сможешь. Но тебе и незачем кричать. Так?
— Наверное.
— Посмотри влево.
Олли повернул голову. Рядом с телегой на которой его везли, шел серый конь. И если бывает у лошадей счастливая морда, то у Дымки сейчас была именно такая.
— Я могу забрать тебя от барона, — продолжал Рин, — но только тебя. Земля и дом останутся в его владении.
— Да и черт с ними.
Олли долго смотрел в серое небо, которое наливалось грозовой синевой.
— Я убью д’Экрафа, — прошептал он.
— Не сейчас. Год или два придется подождать, пока немного подрастет его сын. В идеале за это время хорошо бы появиться еще одному ребенку. Потом убивай. Я не стану возражать. Он мне тоже надоел.
На горизонте полыхнула молния.
— Дин, успеем до дождя?
— Да совсем скоро эта синяя лягушка будет. То-то хозяин обрадуется.
— На ужин кроме бульона ничего не получишь, — предупредил Рин.
Олли усмехнулся. Бульон его не пугал.
Он подумал, что нужно будет наведаться в Лавиньель и принести Зеленоглазке целую корзину свежей рыбы.
И еще, что у него есть шанс снова увидеть Регину.
Не во сне.
Второй ключ (цикл "Комендант Холодной Башни)
На самом деле Дину не было никакого дела, что кого-то убивают в чистом поле. У него достаточно своих проблем, чтобы еще и в чужие вмешиваться. Поэтому он просто затаился в кустах и наблюдал, как один пытается отбиться от троих.
Судя по всему, с двумя бы тот справился. Справился бы и с тремя, если бы мог обезопасить спину. Но в поле это было проблематично. Правда, его конь, великолепный караковый жеребец, старательно прикрывал хозяина.
«Чудная выучка», — подумал Дин, причем одновременно и о животном, и о человеке.
«Если уж на то пошло, — прикинул он, — я бы сперва избавился от животины, а потом легко бы добрался до хозяина».
Один из трех подумал об этом же. Удар меча рассек атласную шкуру. На черном фоне засверкали рубиновые капли. Нападающий отскочил в сторону, пытаясь увлечь за собой коня. Но тот, несмотря на свою ярость, остался на месте, прикрывая хозяина.
Следующий удар будет в горло, и великолепной животине придет конец. Точно так же, как и человеку. Но до человека Дину дела не было, а вот коня жалко.
Он рванул из кустов, с шумом и треском отвлекая на себя внимание, давая краткую передышку незнакомцу, а потом уже ввязался в бой.
Опытному наемнику вот это все вообще как детский лепет. С разбегу рубанул одному по ребрам. Обратным движением меча почти снес плечо другому. Третьего, разумеется, легко добил неизвестный. Выдернул меч из тела поверженного врага и повернулся к Дину, готовый сразиться и с ним. Только вряд ли бы это у него получилось. Он дышал тяжело и держал легкий меч двумя руками.
С десяток ударов сердца они смотрели друг на друга. Потом Дин заулыбался, хотя его улыбка больше походила на кривой оскал, убрал оружие и показал пустые ладони.
— Мне до вас дела нет, — произнес он, — мне только коня было жалко.
Незнакомец перевел дыхание. Невысокий, стройный. Серые глаза, бледные тонкие губы, длинные темные волосы до середины спины. Несмотря на внешний вид, он оказался не такой уж легкой добычей.
Длинноволосый посмотрел на Дина, будто не видя, подошел к своему караковому, попытался расстегнуть седельную сумку. Правая рука почти не слушалась.
Дин отстранил его, расстегнул пряжку.
— Вы ранены, ваша милость? — спросил он.
Длинноволосый скривился, будто хлебнул уксуса.
— Нет.
Он достал из сумки какую-то банку, зачерпнул мазь и стал замазывать рану на плече коня. Конь нервно дернулся.
Длинноволосый потрепал его по шее и стал дуть на рану, как дуют детям на ободранную коленку. Глупо, конечно, но животина успокоилась.
Так, значит, «ваша милость» тебе не нравится. А кто тогда? На принца явно не тянешь. Если судить по одежде, то недалеко от самого Дина ушел. Но длинные волосы, красавец конь и меч? Явно из благородных. Но не высоких. «Ваша милость» должна была польстить, незачем кривить морду.
— Я ухожу, — сообщил Дин.
Тот обернулся.
— Мое имя Рин.
Последовала долгая пауза.
— Дин. Меня зовут Дин.
— Спасибо за помощь, Дин.
Длинноволосый собрался убрать банку с мазью. Пряжка опять не поддавалась.
Дин нахмурился.
— Вы все-таки ранены.
— Нет. Просто старая травма напоминает о себе в самый неподходящий момент.
— Что делать с теми, кто нападал? Двое из них еще живы.
— Делай, что хочешь. Можешь добить, можешь так бросить.
— А… гхм… военная добыча вас не интересует?
— Нет. Если что найдешь, оставь себе.
— Деньги? Оружие?
— К черту иди.
— Как желаете.
— Если вдруг найдешь какие-нибудь бумаги, я хочу их видеть.
Бумаг, разумеется, никаких не нашлось. Но денег оказалось не так уж и мало. Во всяком случае, для Дина.
— Хотите поделить? — хмуро спросил он, взвешивая добычу на ладонях.
— Не хочу.
Рин повел коня в поводу. Тот хромал. Было заметно, что ему больно идти.
Как и хозяину.
Дин мысленно застонал. Вот черт его дернул вмешаться. Что теперь с ними делать?
— Тут недалеко есть трактир, — проговорил он сквозь зубы, — можно будет отдохнуть, пока не станет легче кому-нибудь из вас. Моя лошадь объедает кусты вон там. Довезет двоих. Я заплачу за постой, если нужно.
И получил в ответ от длинноволосого кривую усмешку.
— Буду благодарен, если ты меня проводишь.
***
Трактир оказался тем еще гадюшником. На вывеске красовался меч, на который, как на шомпол, была нанизана куриная тушка. Так что его и прозвали «Курицей». Хотя, говорят, изначально трактир звался «Приют счастливчиков». В нем собирались наемники, такие, как Дин, крестьяне, что помельче, и вольные работники с лесных дорог.
Распрекрасный господин Рин вполне подходил для здешнего общества. Ровно до тех пор, пока хозяин заведения не водрузил на стол перед ними две кружки пива. Пиво, кстати, было неплохим. С пышной пеной и терпким вкусом.
Рин даже отшатнулся.
— Стоять! — рявкнул он в спину уходящему трактирщику. Тот от неожиданности даже подскочил.
— Принеси вина и мяса, — холодно и ровно произнес Рин, — вино, которое можно пить, и мясо, которое можно есть. Не огорчай меня. Я сегодня сильно устал.
— Эй, Динарий! — позвали из дальнего угла.
— Пойди к дьяволу, Самюэль! Меня зовут Дин, и ты это прекрасно знаешь.
На самом деле его и в правду звали Динарий. Дурацкое имя дал ему папашка, наслушавшийся баек о Крестовых походах. С этим нужно было как-то жить, поэтому Динарий превратился в
