Демократической партии, этакому серому кардиналу в юбке, Кэти Торрози было почти семьдесят. Она знала всё и всех, варящихся в котле местной политики. Несмотря на скромную зарплату бюрократа, Кэти ухитрилась сколотить многомиллионное состояние, делая удачные инвестиции, и, как поговаривали злые языки, без инсайдерской торговли здесь не обошлось. Сэму в принципе было всё равно: выставляться от демократов или республиканцев. Но даже дети знали, что в этом городе нет шансов на победу в выборах, если ты не левый демократ, потому Торрози могла стать для него важным союзником.
Худенькая, с аккуратной причёской хорошо прокрашенных волос светлого цвета, в платье из какого-то бутика, Кэти для своего возраста выглядела лет на пятьдесят пять, не больше. Сложно сказать, была ли это, в основном, заслуга природы, её личного косметолога или пластического хирурга, но результаты, как говорится, были на лицо.
Торрози танцующей походкой подошла к Сэму и дотронулась до его руки в районе локтя:
— Сэм, я столько о вас слышала!
— Я уверен, что я слышал о вас ещё больше, Кэти.
Кэти дотронулась до его руки ещё раз и засмеялась:
— У вас хорошие шансы. Вы молодой, красивый и успешный мужчина. Я уверена, что вас ждёт блестящая политическая карьера не только в городе, но и на уровне штата, а возможно, и на национальном уровне.
— Спасибо Кэти, но об этом рано ещё говорить.
— Не скромничайте, многие мои друзья возлагают на вас большие надежды, и я тоже. Мы можем помочь вам пойти далеко, если, конечно, наши взгляды будут совпадать …
— Я понимаю, Кэти. Спасибо за ваши добрые слова. Я уверен, что мы можем гармонично работать вместе.
— Нам нужно обсудить это в более приватной атмосфере. Мой секретарь свяжется с вами, чтобы договориться о нашей встрече.
Торрози кокетливо засмеялась, тряся чёлочкой, и, сжав на прощание его предплечье, отошла. «Это действительно прорыв, — подумал Сэм, — конечно, если слова Кэти можно принимать за чистую монету».
Банкет продолжался долго. Был уже поздний вечер, когда все разошлись. Лилит пошла в душ, а Сэм решил слегка расслабиться: развёл огонь в камине и для начала налил себе шотландского виски со льдом и не спеша, смакуя, выпил. Но этого ему показалось недостаточно. На овальном столе из чёрного мрамора он сделал две дорожки кокаина и обрезанной трубочкой для коктейля втянул их себе в нос. После этого Сэм почувствовал такой огромный прилив сил, что казалось, если бы захотел, то взлетел бы, поднимаясь всё выше и выше над городом, пока не увидел бы людей такими, какими всегда их воспринимал: маленькими, суетливыми муравьями, вечно спешащими по своим никчемным делам. Затем он включил музыку, выбрав «Полёт валькирий» Вагнера. Закрыв глаза, он немного послушал, а потом начал двигаться и кружиться перед зеркалом в каком-то диком танце, нелепо размахивая руками как будто лопастями пропеллера.
Вдруг его охватило беспокойство. Что-то было не так. Ему казалось, что кто-то, способный проникать в самую глубину его мыслей, внимательно и недоброжелательно наблюдал за ним. Сэм огляделся. Это мерзкий кот Адама, которого приволокла к нему в дом Лилит, тихонько прошмыгнул в неплотно притворенную дверь в комнату и, усевшись на полу, уставился на него своими огромными, словно человеческими, глазами. На Сэма волной накатил страх, а потом пришло бешенство. Он резко бросился к коту. Тот попытался улизнуть обратно в щель двери, но Сэм с торжествующим криком ухватил его за загривок. Кот изловчился и полоснул его когтями задних лап по руке. Потекла кровь. Сэм в дикой злобе подбежал к камину, кинул кота в огонь и прижал его тело кочергой, чтобы тот не вырвался. Шерсть вспыхнула мгновенно, и ужасный вопль продолжался недолго. Когда он затих, Сэм глубоко, с блаженством втянул в себя запах паленной шерсти и горелого мяса, открыл окно и вышел из комнаты.
Лилит стояла под горячим душем немного боком, стараясь, чтобы вода не попадала на правый бок, где виднелась заживающая ссадина в обрамлении желтеющего отёка. С неделю назад, сидя на диване, она спорила с Сэмом о какой-то мелочи, когда он подошёл и в раздражении ударил её ногой в ботинке. Бок очень болел, она боялась, что там трещина в ребре, но обошлось. Врачу Лилит сказала, что упала, спускаясь с лестницы. С этого момента она поняла, что с Сэмом надо быть осторожнее. Лилит даже какое-то время раздумывала не уйти ли от него, хотя знала, что этого не сделает.
Когда она услышала страшный вопль кота, то поняла, что Сэм что-то сделал с Булгаковым, которого всегда ненавидел. Она закрыла уши руками, медленно опустилась на корточки и сидела так под душем ещё очень долго, хотя давно всё стихло. У неё не было сомнений, что кота больше нет.
В её памяти всплывали картинки из прошлого. Лилит видела маленький пушистый серый комочек, который они с Адамом привезли домой, вспоминала, как пыталась научить котёнка пить из блюдечка, тыкая его мордочкой в молоко, как, просыпаясь, обнаруживала его спящим в ногах на их кровати, и как он радостно бежал к ней, мурлыча, когда она возвращалась домой с работы. И тут возникло ощущение, что новая сильная и безжалостная Лилит, которую она всё это время взращивала в себе, отступает, исчезает под волной эмоций, которые накрыли её с головой.
Глава 30
Я стоял на площади старинного города. Всё пространство была заполнена народом. Вокруг меня была возбуждённая, гогочущая толпа. И в окнах кирпичных готических зданий виднелось много лиц. Мне показалось, что царит атмосфера праздника, карнавала, а люди в предвкушении какого-то интересного зрелища.
Многие были семьями с детьми. Одна из них была прямо перед мной. Дородная мамаша в длинной юбке и в белом чепце, словно с картины «Молочница» Вермеера, и её муж в шляпе, который поднял мальчишку лет трёх-четырёх на плечи, чтобы ему было лучше видно, — полностью закрывали мне обзор.
Я обошёл их и стал пробиваться в направлении точки фокуса внимания толпы. Пробираясь среди людей, заметил, что не все лица выражают радость. Пожилой мужчина стоял с угрюмым видом, обняв свою жену, которая молча, чтобы не привлекать внимания, плакала. Молодая женщина с маленькой девочкой на руках закрыла глаза и как будто молилась. Чем ближе я подходил к центру площади, тем всё больше ощущал нарастающее возбуждение людей и какое-то витающее в воздухе усиливающееся напряжение. Я приблизился к краю толпы, где стояли с обнаженными алебардами стражники, за которыми начиналось пустое пространство, и почти налетел на долговязого с длинными волосами молодого
