подошла бы к нему ни за что. Раз подошла, значит не бесовство.
– Ну слава богу! – с облегчением выдохнул Рун.
Прошло немало времени, прежде чем старушка до конца пришла в себя. Поначалу она всё охала, ахала, удивлялась, причитая, потом вдруг вспомнила про обязанности хорошей хозяйки, засуетилась, пыталась накормить, но даже Рун не смог бы затолкать в себя то, что она наварила, чего уж говорить о Лале. А вот на чай они согласились, чай у ведуньи был хорош, из целого букета особых душистых трав. Сам такого никогда не приготовишь, и не попробуешь нигде кроме как в гостях у столь знающего лес человека. Лала была в восторге, старушка рада без памяти, что угодила сказочному созданью.
– Баба Анта, – произнёс с вежливым сожалением Рун, когда чаепитие закончилось. – Вы уж простите, но мы как бы спешим. Мы по делу пришли. Лале помощь ваша нужна.
– Неужто какая-то беда с ней приключилась? Али хворь? – подивилась ведунья.
– Не хворь. Но как будто беда, – ответил он. – Что-то слегка дурное.
– Надо на воске посмотреть, – сказала старушка. – Это первое дело.
– Давайте, – кивнул Рун. – Сейчас вы можете посмотреть?
– Да, сынок. Это я завсегда могу.
Без лишней суеты ведунья быстро приготовила плошку с водой, керамическую посудинку, куда положила кусочек воска. Открыла дверь, принесла табуретку точно под дверной косяк. Лала наблюдала за этими приготовлениями с робостью, как за чем-то пугающим и таинственным.
– Страшно, – шепнула она Руну.
– Да не бойся, – улыбнулся он ей подбадривающе. – Она так многим в деревне делала. И в городе. Включая меня. И ничего, как видишь.
Ведунья поставила посудинку с воском на остывающие угли.
– Садись на табуреточку, дочка, – позвала она.
Лала нетвёрдой походкой прошла под косяк, села. Рун встал рядом. Ведунья подала ему плошку с водой, забрала с углей посудинку с растаявшим воском. Стала творить над Лалой знаки оберега, и приговаривать:
– Бог наш великий, Небо, будь милостив к дочери твоей Лале, спаси и сохрани, спаси и сохрани, спаси и сохрани.
Закончив делать знаки, она взяла у Руна плошку, подняла, и, держа над головой Лалы, вылила воск в воду.
– Ох, беда, – пробормотала она.
Лала побледнела. Ведунья опустила пред ней плошку, показывая, что там. Рун тоже заглянул. Воск вылился в нестройный овал с растянутыми заострёнными краями.
– Надо ещё раз, – обеспокоенно промолвила старушка. – Сиди, дочка.
Воск был вытащен, помещён опять в посудинке на угли. Вскоре ведунья снова проделала над Лалой знаки, произнося те же молитвенные слова, вылила растаявший воск в плошку над её головой. Лала сидела ни жива ни мертва. Ведунья показала ей получившуюся фигуру. Та заметно отличалась от прошлой, но всё равно была вытянутым овалом с заострёнными краями.
– И что сие означает? – спросил Рун озабоченно, чувствуя, что ответ будет не самым приятным.
– Глаз. То есть сглаз, – сообщила старушка с сожалением. И тут же поправилась. – Нет, это колдовской глаз. То есть злые чары. Проклятье.
Лала тяжело вздохнула.
– А вы можете это снять. Это проклятье? – посмотрел Рун на ведунью с надеждой.
– Может быть, – спокойно отозвалась она. – Но надо, чтобы родственник рядом был. Отец, мать, или брат. Но не сестра.
– Нет у неё тут родственников, – развёл руками Рун.
– Ну, так попробуем, – сказала старушка. – Всё, дочка, вставай, третий раз нет нужды отливать, уже всё ясно.
Лала поднялась с табуретки.
– Бабушка, – взмолилась она жалостливо. – Прошу вас, снимите это проклятье с меня!
– Сейчас попробуем, девонька, – заверила ведунья, глядя на неё задумчиво. – Надо же. Кто ж это тебя так?
– Не знаю, бабушка, – чуть не плача, поведала Лала. – Фей все любят обычно. Кто-то очень злой.
Старушка затворила дверь, перенесла табуретку в центр избушки.
– Теперь сюда садись, доченька, к окошечку лицом, – велела она.
Лала послушалась. Ведунья обошла её вокруг, поправила ей волосы, положила её ручки ладошками вверх на колени. Лала притихла, глазки её светились страхом и трепетным ожиданием. Ведунья стала творить над ней знаки оберега, опять приговаривая своё «спаси и сохрани», затем взяла плошку с водой, побрызгала голову Лалы, бормоча тихо:
– Что пришло, уйди, прочь, прочь, злое к злу воротись, с водою стеки, в канаву убеги.
Она замолчала. Поставила плошку на стол.
– Это что, всё? – недоверчиво осведомился Рун.
– Всё, – подтвердила старушка-ведунья. – Теперь надо снова отлить воск, так и узнаем, снялось ли.
– Не надо отливать, – упавшим голоском произнесла Лала. – Оно не ушло. Я точно знаю.
– Без родственника трудно снять проклятье, – сочувственно кивнула старушка.
Рун подошёл к Лале.
– Милая, иди ко мне, – ласково позвал он.
Она никак не отреагировала. Сидела понуро.
– Лала, – позвал он ещё ласковее.
Она всё же поднялась, и он прижал её к себе.
– Вот видишь, – мягко шепнул он с юмором. – Обнял тебя. Не постеснялся.
Лала посмотрела на него печально, но всё же улыбнулась не без иронии.
– Наконец-то соизволил, – буркнула она. – Столько ждать пришлось.
– Ну прости, – усмехнулся он.
Ведунья села на лавку, не обращая никакого внимания на поведение гостей.
– Баба Анта, а вы можете сделать приворотное зелье? – обратился к ней Рун.
– Приворотное зелье? – подняла она на него удивлённые глаза.
– Да.
– Ты кого-то хочешь приворожить, сынок?
– Не я. Она, – Рун кивком указал на Лалу.
– Ты, дочка, хочешь кого-то приворожить? – недоверчиво поинтересовалась ведунья.
– Да, бабушка, – грустно ответила Лала.
– И кого же?
– Да вот его же. Руна. Не влюбляется в меня никак, нехороший.
У старушки наступил лёгкий ступор. Что-то не складывалась у неё в голове из происходящего. Она сидела, пытаясь осмыслить новую для себя ситуацию.
– И ты согласен, сынок? – проговорила она растерянно.
– Ну конечно, – отозвался Рун уверенным тоном. – Кто же не хочет полюбить фею.
Ведунья призадумалась, словно что-то подсчитывая в уме.
– Сложное это зелье. И дорогое, – поведала она. – А подействует или нет, неизвестно. Не всегда оно действует.
– Попытка не пытка, – пожал плечами Рун. – Хуже-то не станет, если попробовать.
– Ну так, сынок, платить-то всё равно придётся, даже если оно не подействует, – объяснила старушка.
Теперь уже картинка не складывалась в голове у Руна.
– Баба Анта, как так может быть, что вы нам дадите неработающее зелье, а нам придётся за него платить? – посмотрел он на неё с недоумением. – За негодный товар не платят.
– Сынок, травки-то будут истрачены, даже если оно не подействует, – весьма здраво заметила ведунья.– Я старенькая, хожу ножки сбиваю, их отыскивая, учёные мужи у меня их завсегда скупают. Только приноси. А так выйдет, что бесплатно их потратила. Зачем мне это, сынок? Мне кушать что-то надо в зиму.
– И что будет стоить ваше зелье? – осторожно спросил
