– Честно сказать,удивлена выбором места для ужина.
– Почему?
– Ты и такое пафосное заведение. Совсем не вяжется, – покачала я головой.
Скорее, этому несносному брюнету было присуще привести меня в какое-нибудь злачное место по стилю похожее на тот расчудесный подпольный ринг, где мы оказались после приёма.
– Судишь книгу по обложке, – усмехнулся мужчина и взяв бокал с напитком, откинулся на спинку стула, изучающе глядя на меня.
– Расскажи о себе, – попросила я, кокетливо улыбаясь мужчине, который мне, надо признаться, нравился.
– Что ты хочешь узнать? Я не всё могу рассказать, ты должна это понять.
– Почему ты выбрал эту работу? Почему Охот..
Осеклась и огляделась по сторонам, боясь, что могут услышать.
– Почему я Наёмник? – расслабленно откинулся на спинку дивана Рид. Казалось, голос его звучал громче обычного и я побоялась, что его действительно могли услышать
– Тише, – зашипела я, – вдруг услышат?
– Конфетка, ты думаешь их, – показал он взглядом на соседние столики и на зону для танцев, – их тонкую душевную организацию может ранить присутствие Охотника?
Он откровенно улыбался, будто говорил о весёлых вещах.
– Некоторые из присутствующих сегодня здесь, обращались ко мне.
– Как давно ты… – я хотела было спросить, сколько он уже живёт по ь принципам Наёмников, и скольких он лишил жизней, но не смогла выдавить из себя этот вопрос, что волновал меня отчего-то очень сильно.
Рид кивнул.
– Я делал много вещей. Плохих и хороших. Я их делаю, и буду делать. Кто-то же должен выполнять грязную работу. Я стал тем, кем я могу быть.
– Души тоже забираешь? – прищурилась я, вспоминая мифы и легенды прошлых веков, когда все люди жили в страхе перед неизведанным и перед другими существами.
– Собирал бы, был бы смысл, – развеселился Ридэн, – вот твою бы забрал. И душу, и сердце и всю тебя.
Мурашки пробежали по коже. Не понимала всерьез он или шутит и вообще, что всё это значит.
Я отпила вкусный пьянящий напиток из бокала, переваривая услышанное.
Я не могла однозначно отнестись к этому. Охотники это та крайняя, последняя ступень, к которой обращаются, когда все совсем плохо.
– А что насчёт тебя Ники? Почему ты стала детективом?
– Хотела нести в мир добро и справедливость, – сказала и поняла, как это наивно прозвучало.
– А семья твоя где?
– Мама в другом городе. Старший брат, ему сейчас тридцать пять, в политику подался. Правая рука мэра города на юге, извини, сказать не могу, сам понимаешь.
Рид кивнул понимающе.
– А отец?
– Ушел из семьи, когда мне было два года, – повела плечиком.
Кажется, во взгляде Рида скользнула нотка сочувствия, но мужчина не обронил ни слова.
– Я его не знала и меня это не трогало. Потому что я не знала другой альтернативы, когда есть отец. У меня есть старший брат и он заменил мне отца в свое время. Мы сейчас реже поддерживаем связь с ним.
– А откуда ведьминское в тебе?
– От бабули, – улыбнулась я, – она была хорошей ведьмой. Любила с артефактами работать, как и мой дедушка. А где твоя семья?
Рид сделал глоток воды из бокала и ответил, немного помолчав:
– Отец погиб. Он был Высшим демоном, как и мать. К слову, его убил Охотник много лет назад. Ну, а мать сейчас занимается политикой, мы давно не общались.
– Мне жаль… Но, ты стал тем, от чьих рук погиб твой отец. Почему?
– Забавно, не правда ли? – усмехнулся Рид, внимательно смотря на меня.
Я так не считала, но решила промолчать.
Мы ещё какое-то время разговаривали о ерунде, спорили, смеялись, наслаждались вкусом необычных блюд средиземноморской кухни под ненавязчивую живую музыку, что играли приглашенные музыканты на специально оформленной большом подиуме под прожектором ярких софитов.
Мне было легко, интересно, хорошо и весело с ним. Время пролетело незаметно, и мы оба понимали, что пора возвращаться каждому в свою реальность. От этого становилось грустно.
Вновь вошли в лифт, полностью йсделанный из прочного толстого стекла, он уносил вниз, от ресторана до площадки, где были припаркованы кары гостей.
Я любовалась видами, пока спускались, погруженная в свои мысли от этого вечера, а когда повернулась к брюнету, встретилась с ним взглядами. Мужчина буквально раздевал меня глазами, в его глазах отражалась буря из множества эмоций, желаний.
Он незамедлительно прижал меня к прохладному стеклу лифта. Холодное стекло коснулось обнаженной кожи, пробудив сотню мурашек, а дыхание замерло.
Выпитый вишнёвый напиток опьянял. Или это опьянял сам Рид?
Сумасшедший, страстный поцелуй, головокружительный, лишил меня последних мыслей и сомнений. Рид припал к моим губам, тесно прижимая своим мощным телом к стеклянной стенке кабины лифта.
Я и не думала, что брюнет так целуется, пробуждая мою фантазию, вытаскивая на поверхность сознания мои потайные помыслы, желания принадлежать в этот момент ему одному. В голове выстраивалось тут же образы продолжения этих жадных, неистовых, наполненных страстью поцелуев.
Руки мужчины блуждали по моему телу, сминая ткань платья, оставляя на нежной коже, сквозь платье, следы прикосновений.
Его пальцы сжималр мои бедра, мяли грудь. Боль граничила с удовольствием и сладостью.
Звук сигнала прибытия лифта заставил нас неохотно отстраниться. И несколько секунд мы ещё смотрели в глаза друг друга, жадно переводя дыхание.
– Ещё немного и у меня крышу сорвет от тебя, – хрипло промолвил мужчина, жадно вглядываясь в мои глаза.
– И что будет? – с придыханием поинтересовалась я, ощущая, как его реакция погружает меня в бездну желания, азарта.
– Хочешь проверить? – лёгкая улыбка и такая обезоруживающая.
Да! Я хотела, но… Все это казалось безумием. Мамуля всегда мне говорила держаться от демонов подальше. А этот ещё и Охотник.
Повторный сигнал лифта оповестил, что необходимо покинуть кабину и Рид нехотя сделал шаг назад и направился к парковочное площадке.
Морской холодный ветер в момент отрезвил мою голову и мысли, стоило сделать шаг из стеклянной кабины.
Видя, как мужчина сосредоточился на запуске кара и вглядывался в дорогу, я, испытав секундную слабость в виде желания, положила руку ему на бедро, плавно ведя лёгким прикосновением ноготков выше от его колена.
– Ты меня сейчас раздразнишь и я не смогу остановиться, Ники, – тихо произнес Рид, не поворачивая ко мне головы, но останавливая мою руку своей широкой чуть шершавой ладонью. С чувством сжал мои пальцы, затем поднял мою кисть руки и поцеловал тыльную сторону ладони.
