- Побольше, - постаралась как можно спокойнее ответить в тон ему. Сгребла в охапку несколько картонных папок, набитых файлами, и повернулась к картавому.
- Так?
- Умница, - улыбнулся он. - А теперь дуй на выход.
Непонимание от происходящего и эйфория… от все того же происходящего, как два друга Биба и Боба, боролись где-то на задворках моего сознания. Ноги не гнулись от напряжения, но я кое-как доползла до плотно закрытой двери. Поскорее на выход. Поскорее дышать полной грудью. Казалось, что в кабинете Игнатова не было воздуха, отчего у меня даже закружилась голова. Я наклонилась, чтобы повернуть ручку, и, учитывая, что руки мои были заняты, выглядело это, как отдельный цирковой номер. Прядь волос, заправленная за ухо, упала на глаза и защекотала ноздри. Я чихнула.
- Постойте, - раздалось сзади. В несколько шагов Игнатов преодолел разделявшее нас расстояние и оказался прямо передо мной. – Я открою.
Он замешкался, и мне показалось, что В.Г. специально тянет время, будто не хочет, чтобы я уходила. Бред, конечно, но иначе зачем бы так бессмысленно опускать и поднимать ручку двери и так и не открыть ее.
- Яна, мне нравится то, как быстро вы соображаете и делаете выводы. Это редкая черта. Я рад, что вы все-таки решили работать с нами. Постарайтесь не обижаться на то, что сейчас будет.
- А что сейчас будет? - Я сдула волосы со лба: косая длинная челка мешала разглядеть Игнатова, считать то, что он задумал.
Вдруг его пальцы дотронулись до моего лица, и он осторожно, будто невзначай, заправил выбившуюся прядь обратно за ухо. Его рука почти не задержалась на коже, однако и этого хватило, чтобы я пожелала поскорее покинуть кабинет, в котором вдруг стало нестерпимо душно.
- Так гораздо лучше, - спокойно сказал Виталик, а потом повернул голову в сторону и грозно рыкнул, стараясь сдержать неуместную улыбку: - Выполнить до вечера! И чтобы никаких больше опозданий!
Он распахнул дверь, и я выскочила наружу. На пороге, замерев буквой «г», стояла Сашенька, уши которой, готова поклясться, секунду назад были скручены в трубочку у замочной скважины. За ее спиной, на диване для посетителей, сидела Екатерина Сергеевна. Судя по поправленному свежему макияжу и аромату духов, незримым облаком окутавшему ее фигуру, появилась она тут недавно. Гобра сразу подошла ко мне и спросила:
- Сильно ругал? Это у него бывает. Игнатов по гороскопу близнецы, а они часто того… с приветом.
- Ага... - я непонимающе наблюдала метаморфозы на ее лице. Из злобной, вечно скорченной куклы, что морщит нос так, будто оказалась в лавке с перезревшим сыром, она превратилась в настоящую красавицу. Большие зеленые глаза смотрели на меня ласково и с любопытством, как на самую талантливую крысу в научной лаборатории.
- Яна, я думала, ты такая… - произнесла Гобра и взяла часть моих папок, - а ты ничего. Человек. Можешь пойти со мной на обед, если хочешь.
- Не хочу, нет аппетита, - наконец выдавила я из себя.
- К корпоративу худеешь? Понимаю, - хмыкнула Катя.
Хорошо, что в этой чертовой Мельнице хоть кто-то что-то понимал. Потому что лично я не понимала ничего. Ни-че-го-шень-ки.
Глава 9. Шпионские игры в спальнеНе будем говорить кто, хотя это был слоненок.
38 попугаев
- Знаешь, я, может быть, старомодна, но приятно, когда на первом свидании мужик тебе говорит: «Анфиса, хочу тебя так, что яйца колом стоят и вот-вот звенеть начнут».
- Что ты?! – Я всплеснула руками. - Это та самая классика, которая никогда не выйдет из моды.
Олег понимающе цокнул языком и налил нам белое игристое до самых краев.
- Чтобы два раза не вставать, - ответил он на мой немой вопрос. Я ненавидела пить из ведер и специально купила подходящие бокалы. Хрустальные, на высоких тонких ножках. И на тебе, старые замашки с новым хрусталем.
Муж послал мне воздушный поцелуй, призывая не хмуриться, и мои губы растянулись в ответной улыбке. Вот же хорош, мерзавец, и прекрасно чувствует, когда я действительно сержусь на него, а когда так… балуюсь.
- А знаешь, Анфисочка, я вспомнила одну историю, - очнулась Клара Гавриловна. До этого она сидела во главе стола и помалкивала. - Ну, пикантную такую, с перчиком. Про мою молодость, это еще до знакомства с Олежкиным папой, царство ему небесное.
- Я лучше пойду, - отозвался Олег, услышав свое имя.
Он натянул джинсовку и принялся что-то искать в карманах. Клара Гавриловна суетливо вскинула голову:
- Олежа, деньги ищешь? Возьми кошелек у меня в сумке, если тебе что-то надо.
- Все что надо, у меня есть, - мягко осадил ее муж, - скоро вернусь.
Анфиса вопросительно посмотрела на меня, и я поднесла два пальца ко рту, показывая, что Олег вышел на общий балкон, чтобы выкурить сигарету. В последние дни он делал это все чаще, вероятно, из-за сложного контракта, который вел с конца августа. Работа всегда изматывала мужа.
- Так вот история. Не про ваши тиндеры, у нас все проще было и человечнее, что ли. Мы вместо интернетов ездили на картошку. Так вот, приехала я как-то, Анфиса, а там… Нет, ты представь, два метра, плечи, попа и усы, - свекровь замолчала и приложила ладони к раскрасневшимся то ли от вина, то ли от воспоминаний щекам. - Так вот, в первую ночь…
- Я проверю, что делают дети. - Меня пробкой вынесло из-за стола подальше от скабрезных историй Олежиной матушки. Мне с этой женщиной еще Новый год встречать и рождественские песни в церкви петь, так что ну его, от греха подальше.
Уже в коридоре я расслышала, как Клара Гавриловна доверительно шепчет подруге:
- Фисочка, мне кажется, что Яна курит. И Олежу моего заставляет, он у меня такой добрый и безотказный мальчик.
Мальчик… в носу пальчик. Мальчику 33 года уже. Пушкин к тому времени успел написать хренову кучу стихов и помереть на дуэли. Хотя, надо бы погуглить, что за семья была у великого русского поэта. Может, туда Клару Гавриловну – и дожил бы гений до седых мудей. С манной кашей на завтрак, ритуальными созвонами перед сном и отутюженными с двух сторон носками. Чтобы ножки в тепле.
Заглянув в комнату, увидела знакомую картину: Мишка за компьютером, Варька смотрит мультики. Я отмахнулась от легкого укола совести и поспешила в тамбур, чтобы найти Олега. А дети… пускай проводят время так, как им нравится, всяко лучше, чем уши у стола греть. Сейчас Клара Гавриловна еще пригубит и такого вспомнит, что ни одна цензура ее рассказ не пропустит.
Олег стоял на балконе и смотрел на ночной город. Я нежно обняла его сзади и уткнулась носом в джинсовую куртку. От нее пахло свежим порошком и сигаретами.
- Скажи мне правду: мама призналась, что родила меня не от отца?
- Все очень плохо, Олег, ты дитя картофеля, - я хохотнула и поцеловала его в шею.
