изрядно гудели, глаза слезились от сухости воздуха и необходимости постоянно смотреть вперед.
Мысль оборвалась – я клюнула носом мужскую спину. Обнаженную, ведь рубашку в дополнение к армейским брюкам Седьмой накинуть так и не удосужился. Едва не упала, когда он резко замер. Удержалась на ногах лишь потому, что амиот рванул меня к себе и прижал к груди.
Сердце от неожиданности бешено заколотилось. Почему мы остановились? Что он делает?!
Боковым зрением заметила – замерли и другие, шедшие рядом и впереди. Игерь, наконец догнавший всех, тоже застыл, вытягивая шею в попытке рассмотреть причину задержки. Я тоже попыталась углядеть препятствие, оказавшееся на нашем пути. Очередная странность? Присмотрелась в надежде отождествить неведомое нечто с чем-нибудь знакомым. Словно оттого, что я дам этому название, мне станет проще. Мысленно засмеялась. Наивная! Разве так бывает на планете, где все незнакомо и пугающе опасно!
– Станет, – вновь в унисон моим мыслям проурчал Седьмой. – Нужно. Всем.
Невольно вздрогнув от подобной прозорливости, взглядом по-прежнему изучала то ли новую форму жизни, то ли необычное природное образование. Увиденное впечатляло.
Большая поляна, на границе с которой остановились амиоты, полностью свободная от кристаллов – ни «деревьев», ни «травы», – казалась гладкой, как зеркало или поверхность ртути. Нарушало гармонию идеальной ровности лишь невысокое вспучивание в ее центре. Словно в жидкость что-то бросили, и поднявшаяся волна навеки застыла в момент движения.
Я бы и рада была сделать какое-то предположение, но увы, в сознании ассоциаций не возникло. Оставалось непонятным, жидкое это или твердое – никто из амиотов границу желтого песка и серебряной поверхности не пересекал.
«Вот если бы потрогать… Хотя нет, вдруг эта штука опасна? Швырнуть туда что-то для начала? Что-то ненужное… Да вот хоть горсть песка».
Мысль о попытке исследовать очередное местное нечто еще не успела оформиться в голове, как рука Седьмого уже отодвинула меня в сторону, ровнехонько под крыло спутника Риш, которую тот придерживал за локоток. Возможно, упреждая этим вероятность ее крена в гипотетически опасном направлении?
Теперь Орш свободной рукой сжал и мое предплечье. Видимая легкость прикосновения не могла обмануть – я осознавала, что меня, выражаясь языком профессионального вояки, зафиксировали на месте.
Но почему?..
Ответ пришел молниеносно, как и все, что делали амиоты. Мимо, накрывая ужасной догадкой, в буквальном смысле просвистело тело Игеря. Взмыв по дуге, словно камень, выпущенный из пращи, штурман эффектно рухнул вниз. Аккурат в застывшее зеркальное озеро. Какие же проклятия он при этом изрыгал…
Испытав шок, даже не осознавая, я начала верещать, но, глянув на лицо Седьмого, который и отправил Игеря в неизвестность, умолкла. Уголки его губ едва приметно поднялись. Я бы голову в заклад отдала – амиот был сверх меры доволен собой.
– Нашел ненужное, – заявил ровным тоном, заставив меня испытать муки совести: штурман пострадал из-за моих идей!
– Твари! Чтоб вам всем гореть в аду! – вопил Игерь, буквально разрывая повсеместную тишину этого места.
Поверхность, на которую он приземлился, оказалась твердой, как стекло. Скорее, лед. Потому как еще и скользкой – шипя и ругаясь, мужчина попытался встать, но тут же вновь упал. Еще одна попытка – и снова падение. В итоге, призывая на головы амиотов все мыслимые и немыслимые кары, он пополз обратно на четвереньках. Игеря трясло как в лихорадке, испугался до одури. Впрочем, я сама дрожала, умоляя провидение позволить ему выбраться.
Но Провидению сегодня было не до богом забытой планетки. И не до мучений, уготованных землянину чудовищами. Зеркальная поверхность вздрогнула. По ней прошла рябь, затем края озерца приподнялись и всколыхнулись, скинув Игеря назад, ближе к центру. Новая встряска – и он уже совсем рядом с…
Я похолодела от ужаса, увидев, во что превратилось прежде бесформенное возвышение – вместо него появилась воронка с хищно мечущимися в ее недрах выростами, похожими на языки. Они лишь усилили ассоциацию с разверзшейся гигантской пастью хищника, что жаждал втянуть в себя попавшуюся на уловку безмятежности добычу.
Видимо, узрев и осознав то же самое, Игерь завопил и суматошно заскреб руками и ногами по скользкой поверхности. Отчаянное желание спастись заставляло его рваться на свободу. Трепыхаться до последнего, на пределе сил стремиться к нам, лишь сильнее увязая, все ближе соскальзывая к краю бездны…
Его крики ошпарили мои чувства реальной болью – мука, агония страха, какой-то животный безумный ужас звучали в них. Терпеть это было невозможно. Словно я сама сейчас погибала, извиваясь и обессиливая в неведомой пасти. Но амиоты стояли как ни в чем не бывало, наблюдая за происходящим со спокойствием и проблесками легкого интереса в глазах. Значит, спасать штурмана никто не будет.
Действия шли от сердца, разумом я и не пыталась осмыслить происходящее, просчитать свои шансы. Короткий рывок, стремительный прогиб – поднырнула под руку Орша, освобождаясь от его хватки. Было бы время, оценила бы секундную заминку амиота, он же мог легко воспрепятствовать мне, но не стал, позволив подскочить к Седьмому.
Толку впиваться ногтями в это жилистое и прочное серокожее тело не было, но я все равно вцепилась ногтями в руку своего похитителя и завопила, захлебываясь истерикой и собственной болью:
– Кин! Кин! Умоляю! Спасите его! Он же живой!
Крик мой разнесся над чуждым лесом, вторя слабеющим хрипам Игеря. Осознавала ли я в этот миг, что делаю? Вряд ли. Думала ли о том, кого позволяю себе трясти, вцепившись в плечи? Что сама нахожусь рядом с тем, кто, подобно неведомой пасти, способен осушить меня за секунды и не поперхнуться?
– Черт с вами, лучше просто убейте его! Убейте! Сами! Слышишь меня?!
Орала так, что связки звенели от боли, а в ноздрях зазмеился аромат спекшейся крови. сжатые в кулаки руки вновь и вновь молотили по непрошибаемой груди монстра, не причиняя ему никакого вреда.
Подобно Игерю я билась в агонии, заведомо проигрывая – Седьмой лишь наблюдал, не отступив и на полшага под моим напором. Его голова немного склонилась к плечу, глаза чуть расширились, охватывая всю меня, содрогающуюся от раздирающих сердце эмоций.
«Бесполезно, – билась в голове единственная мысль. – Их ничем не проймешь! Игерь обречен».
В самые критические моменты мы видим жизнь иначе. Вот и я, словно парящий в воздухе дух, увидела себя со стороны. Маленькую в сравнении с громадным амиотом женщину, бессильную против его непоколебимой бесчувственности.
Порыв стал наитием. Я лихорадочно искала хоть что-то – способ его задеть, пронять, достучаться… Подскочив на носочках, из последних сил потянулась вверх. Обхватив шею мужчины, коснулась его губ своими…
Поцелуй. И внезапно – целый залп острейших ощущений.
Мои губы
