Ну или почти красиво.
Ник соглашается, помогает мне взобраться на сцену. Мы неуклюже бродим по ней, под нашими ногами скрипят доски. Раньше не замечала, но эта конструкция выглядит совсем не надежной.
Мы садимся на край сцены и болтаем ногами. Разговор не клеится. Я неотрывно смотрю на дверь и думаю о том, что вот-вот она откроется, и на нас обрушится гневная тирада охранника Георгия. Чувствую дискомфорт. Сама же, блин, придумала сюда прийти.
Стараюсь избавиться от назойливых мыслей, устремляю взгляд на Ника. Он растопырил пальцы и сложил руки вместе, эдакий философ, размышляющий о бренности бытия.
— Жалеешь, что пришел?
— О, нет. Это интересно, — отвечает Ник слишком уж бодро.
— Интересно, — эхом отзываюсь я и вздыхаю.
— Да не парься, — весело говорит Ник. — Знаешь, я и не думал, что ты такая.
— Какая ещё «такая»? — наигранно сердито переспрашиваю я.
Я довольна, что он завёл хоть какой-то разговор. Потому что эта тишина давит мне на мозги. Начинают мерещится звуки, которых на самом деле нет: какие-то скрипы, приглушённые шаги. Пусть лучше это будут звуки голоса Ника.
— Простая. Душевная. Безбашенная. С тобой так просто говорить, это удивительно. И при этом с тобой вечно влипаешь во всякие истории. Но мне это даже нравится, веришь?
— Верю.
— Я так долго был уверен, что ты пустая, как… Как…
— …пробка, — уныло подсказываю я.
— Ну да. Но я так ошибался! В тебе столько всего!
Ник заметно нервничает, усердно жестикулирует руками и смотрит перед собой. Его щеки розовеют, а глаза искрятся. И я узнаю эти искры. Я вижу их не в первый раз. Он восхищен. Он восхищается мной. Этого я и добивалась. По сути моя миссия окончена, но на этот раз я не уйду. Потому что впервые я восхищена тоже.
Он медленно поворачивает голову ко мне, медленно протягивает руку и проводит большим пальцем по моей щеке. Его руки холодные и мягкие. Мы зачарованно смотрим друг на друга, и мне становится плевать на то, что кто-то может зайти. Больше я об этом не думаю. Я думаю о том, какие красивые у Ника губы.
Он обхватывает мое лицо ладонями и тянется ко мне. Я закрываю глаза. Мои щёки пылают, но холодные руки Ника не дают мне сгореть.
Он целует меня робко, точно боится, что я его оттолкну. Его губы горячие и нежные. Скованность исчезает. Он запускает руку мне в волосы, и по моей шее бегут мурашки. Дыхание сбивается. Он уже не боится, теряет контроль, прикусывает мою нижнюю губу. Целоваться с ним — будто падать в бездонную пропасть. Я забываю о том, кто я такая.
— По-другому, — выдаёт Ник, отстраняясь и пытаясь восстановить дыхание.
Я тянулась к нему, собираясь продолжить начатое, но теперь отскакиваю от него, как от огня.
— Чего?
Ник молчит. Сидит вполоборота, но я все равно вижу его огромные испуганные глаза. Сам не понял, что ляпнул.
— По-другому?!
— Я не…
— И с кем это ты сравнивал? — я прикрываю рот рукой, осознание бьет меня кувалдой по затылку. — Ты думал о ней! О Стелле!
Ник умоляюще смотрит на меня. Ну точно побитый щенок!
— О. Ну раз уж такое дело: твой братец так-то получше целуется!
В этот момент мы одновременно дергаемся, потому что в дверь кто-то стучит. Один глухой удар и что-то вроде всплеска воды.
Не сговариваясь, мы спрыгиваем со сцены и прячемся за столами. Их ещё не убрали после какого-то недавнего мероприятия.
— Не похоже на человека, — шепчет Ник после минуты абсолютной тишины.
— Ну да, — так же шёпотом огрызаюсь я. — Это призраки решили поприкалываться!
— Да я не об этом. Не похоже, что стучали кулаком. Ощущение, что в дверь что-то швырнули. Я пойду посмотрю.
— Даже не думай! — я хватаю Ника за влажный рукав куртки и сжимаю изо всех сил.
Ник внимательно изучает мое вытянувшееся лицо несколько мгновений и тихо вздыхает.
— Пошли вместе.
— Нет. Я не пойду. Нет!
— Да чего ты паникуешь-то? Ничего же не случилось. Просто выйдем и посмотрим, что происходит.
— Почему оно не зашло сюда? — спрашиваю я, чуть ли не плача. — Если бы это был охранник, он бы зашел. Тут есть кто-то еще!
— Стой, — говорит Ник и зачем-то втягивает носом воздух. Раз. Затем еще один. Принюхивается, как охотничий пёс. Ну точно, щенок, я была права!
— Елки, — упавшим голосом говорит Ник. — Это бензин.
Глава 38. Стелла
Помню, как я познакомилась с ней. Ее имя состояло из двух букв, и я подумала, что это здорово. Однако чуть позже я узнала, что ее имя совершенно обычное, просто она сама превратила его в нечто уникальное. Я была в восторге. Именно я стала первой ее фанаткой.
Ли пришла в нашу школу, когда я перешла в шестой класс. До ее прихода это место было сущей каторгой. Я ненавидела вставать по утрам, старалась уснуть как можно позже, лишь бы отсрочить этот тупой момент, сопровождающийся истеричным звоном будильника. Я отключала будильник и заталкивала голову под подушку. Спать больше не хотелось. Да и вообще ничего не хотелось. Потом заходил папа и желал мне доброго утра. Иногда я отвечала ему тем же (разумеется, раздраженным тоном), иногда — нет. Наверняка я знала лишь одно: он будет стоять над душой, пока я не выберусь из постели, а когда я подниму на него глаза, он непременно отведет взгляд. Мы много ругались из-за этого. Но он делал вид, что не понимает, чего именно я пытаюсь добиться. Однажды он не выдержал и открылся: сказал, что не может смотреть на меня и не думать о моей матери. Ему больно, обидно и тоскливо. Его бросили. Как выяснилось, и меня тоже.
Помню, как Ли защищала меня от мальчишек на улице. Это было в первую неделю учебы. Стайка мальчишек кружила по двору в поисках жертвы, и я идеально подошла на эту роль. В школе меня не трогали, знали, что мой отец — директор. Неприятности никому не нужны. Но за пределами школы — другое дело.
Они отобрали мой рюкзак, вывалили содержимое на пожелтевшие листья. Я бы отнеслась к этому спокойнее, если бы на этом все закончилось. Но они нашли мой дневник. Не школьный, с оценками. Личный. Блокнот, куда я вываливала всю ненависть на маму, папу, засранцев-одноклассников, ворчливую уборщицу и многих, многих других. А еще я писала туда секреты. Вернее, компроматы. Увидела, как кто-то тайком курит за школой. Услышала, как кто-то признается кому-то в чувствах. И все такое
