Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
«Это не мое дело, – сказал я себе. – Все. Я почти свободен. Я не следователь, я нормальный гражданин. Мне нет дела до того, сколько сомнительных элементов проживает в нашем районе».
– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Надю, – попросил я.
– А ты кто есть? – спросил он.
– Володька! Закрой дверь, сквозит! – крикнул из комнаты мужской голос.
– Надю позовите, пожалуйста.
– А Надька здесь больше не живет, – почему-то злорадно сказал он. – Квартиру получила.
– По какому адресу? – спросил я. – Адрес скажите, пожалуйста!
– Нет адреса, – с удовольствием проговорил он. – Не оставила, ясно? Не хочет с родней знаться, ясно тебе? Вот и дуй отсюда, пока уши торчком.
Я повернулся и стал спускаться вниз. «Ладно, – подумал я, – Надю я найду и так. Все остальное – не мое дело».
Парень в голубой майке стоял в дверях и с видимым удовольствием смотрел мне вслед.
– Володька, кто там еще? – крикнули из квартиры. – Закрой дверь, сквозит!
– Надькин мужик какой-то... – громко ответил Володька. – Смотреть не на что... А та, голубица, тоже, строила из себя... – и он так же громко сказал о Наде слово, к которому я до сих пор не могу привыкнуть.
Это слово гулким веселым эхом покатилось по подъезду.
Тогда я повернулся и побежал вверх, к нему. Мне показалось, что я бегу слишком долго, слишком медленно, как во сне, или в воде, а он почему-то так и стоял в дверях и смотрел на меня с любопытством. Может быть, он думал, что я возвращаюсь узнать – не сильно ли сквозит на папашу Булдыка. Во всяком случае, он почему-то не сопротивлялся, когда я схватил его за обе лямки голубой майки, выволок на площадку и стал колотить о лестничные перила. От неожиданности он просто потерял ориентир и только впустую махал руками, ища опоры. Я успел прилично отделать его морду о перила, когда из квартиры выскочил папа Булдык, одной рукой схватил сына за ту же многострадальную майку и впихнул в квартиру, а меня сильно пнул в спину, так что я слетел вниз на целый пролет, и дальше уже мчал на своих двоих, не оглядываясь.
Мне было весело. Все-таки здорово я отделал Володьку, хотя, конечно, нельзя забывать, что он был пьян, и значит, это несколько снижает торжество по поводу победы.
Я шел домой и думал, почему у меня так нелепо складываются отношения с будущими родственниками... Что Маргаритин отец Толя-рыжий, что эти голубки...
Куда я все лезу и что хочу доказать? Что я страстно хочу изменить в этих людях? И почему думаю, что я, именно я, имею право заставить их поступать так, а не иначе? Ведь я всего лишь один из них... Дурак, думал я, ты ж сам себя убеждал, что отныне свободен, что тебе нет дела... Значит, все-таки, не свободен? Значит, есть, черт возьми, дело?
– Все! – сказал я бабе в коридоре. – Завтра напишу рапорт. Вы довольны? Вы счастливы, наконец? Теперь мне все равно. Устраивайте меня. Пристраивайте меня. В метро. В «Торгпиво». В городскую ассоциацию ассенизаторов! В хорошую семью!
– Тихо, – сказала баба. – Деду делают укол. Валентина Дмитриевна прислала к нам очаровательную девочку, Надюшу. Пойди познакомься и веди себя, как человек. Впрочем, разве тебе кто-нибудь понравится! Скажешь – книг мало читала, и на одной ножке плохо вертится... Что ты уставился на меня?
Я расстегнул деревянными пальцами пуговицу на рубашке у ворота и сказала бабе:
– Только не вздумай совать ей свои злосчастные деньги. Это моя будущая жена...
* * *
Утром меня разбудил телефонный звонок. Я судорожно выхватил из-под подушки ручные часы. Четверть седьмого. Вчера я вернулся поздно, потому что провожал Надю, и мы долго сидели на раскладушке в ее новой совершенно пустой квартире, а под другую раскладушку спрятался Надин сын Митька. Он стеснялся меня и не хотел вылезать.
Телефон все звонил, и я снял трубку. И не сразу узнал Сережу Темкина.
– Саша, – сказал он странным голосом, – хорошо, что застал тебя...
– А, привет работникам следственного отдела! – стараясь, чтобы получилось бодро, воскликнул я. – А я вам нынче волк свинье не товарищ, сыскные вы крысы! Копошитесь, братцы, а я вольный орел! Сокол! Ястреб! Беркут!
– Саша, Григория убили... – тихо сказал он.
И не ожидая моего голоса в трубке, словно понимая, что я не смогу ни выдохнуть, ни выдавить из горла слова, добавил:
– Приезжай, надо помочь.
* * *
Мы шли по коридору, по которому каждый день ходили с Гришей, и Сергей рассказывал:
– Рутинный вызов. Хулиганство. Пьяный муж дебоширил... Молодой мужик, жена, ребенок... Поехали Григорий с Ядгаром.
– Подожди, – сказал я, – пьяный муж дебоширил. Какой адрес?
– Ну, я не помню, старик.
– Подожди! – я остановился, сердце у меня колотилось. – Улица Космонавтов, дом семь, квартира... квартира, кажется, четырнадцать?
– Ну, кажется...
– Дом такой, старый, трехэтажный?..
– Да... – он смотрел на меня удивленно, не понимая.
– Мужик этот – слесарь?
– Ну, в том-то и дело, старик! Черт знает, как эта отвертка у него в лапах оказалась. Саша, ты что?
Я привалился к стене, не мог дышать. Вздохи получались, а выдохи – нет.
– Сережа, – выдавил я. – Это из-за меня Григория убили...
– Ты что? – крикнул Сергей.
А я не слышал ничего. Я его по губам понимал. В голове моей гулким прибоем шумела кровь.
– Подонка этого не забрал... Пожалел жену... Она умоляла...
– Брось, старик, ты это брось, ты что... – повторял Сергей и все тряс меня за плечо. – Мало ли кого мы берем или не берем? А сколько их сам Гришка не брал? А я сегодня ночью одного алкаша дочери оставил, она в ногах валялась...
Он тряс меня за плечи яростно и жестко, и эта тряска, честное слово, помогала мне дышать. Думаю, если бы Сережа ударил меня, мне бы очень полегчало, я бы выдохнул наконец из горла этот обжигающий ком ужаса и боли.
Но он отпустил мое плечо и проговорил с тоской:
– Ты мне лучше скажи, как к Лизе идти? Ведь она еще не знает... Как я к Лизе пойду, а?.. Что Лизе скажу...
* * *
На крыльце стояла Люся – нарядная, причесанная, торжественная. В седой комсомольской стрижке сидел на затылке гребешок. Казалось, ради такого дня она даже чуть распрямилась.
– Саша, угощайся, – сказала она сурово и протянула мне пачку «BT», ту самую, Гришину. Я взял из пачки сигарету, и мы закурили.
– Вот так, Саша, вот так... Хороним Григория... – с таким же суровым достоинством продолжала она. – Эх, Гриша, Гриша, молодой ты, красивый, – чего не жить?
Наверное, так надо, наверное, так принято у людей, чтоб и смерть обсудить толково, спокойно, с достоинством. Поговорить надо степенно, постичь все это... Но я не мог говорить, я пробормотал что-то и поднялся в актовый зал, где лежал Григорий. В дверях столкнулся с Сережей и Ядгаром. Видно было по повязкам, что их сменили у гроба.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
