Колледжи, где учились Джереми и Портер, располагались недалеко один от другого, и в те молодые времена, когда они еще цеплялись за юность, когда любой знакомый был предпочтительнее незнакомца, они поддерживали связь. Наносили друг другу короткие визиты – между их городками циркулировали автобусы, – не обходилось и без легких инфекций от бурного секса, и от следов засосов, и приходилось пускать в ход косметику. Встречались они от раза до раза, когда-то чаще, когда-то реже, всегда к обоюдному удовольствию. Так было даже лучше – не принадлежать друг другу, не быть «вместе», это позволяло им обоим в промежутках между встречами, сколько бы они ни длились, пополнять свой арсенал любовных забав.
– Да, я хожу к доктору Гордону, но решила, не пора ли внести свежую струю. – Портер подумала, не сильно ли она изменилась с прошлой встречи? – Ну раз я тут по соседству, подумала, не заглянуть ли и сказать «привет».
Не важно, что она сейчас говорит, может вообще нести полную ахинею. Джереми пытается понять, каким ветром ее принесло, что ей нужно. Поймет, тогда все встанет на свои места.
– Я собирался сначала выпить кофе. Ты как? – Джереми указал вдоль квартала.
В лучах утреннего солнца его глаза светились золотом. Его блондинка-жена, мамочка-домохозяйка, делала художественные проекты из войлока и палочек от эскимо. Сколько раз Портер их видела вместе – и не счесть, но один на один с Кристен она встречалась лишь несколько раз: на вечере выпускников через пять лет после окончания школы, еще до того, как Джереми и Кристен поженились; на их свадьбе, где Портер здорово надралась и отплясывала со всеми детишками; однажды чисто случайно, когда они неожиданно встретились в гипермаркете в Нью-Палце, примеряли одежду в соседних кабинках. Кристен из тех женщин, которые в лифте елейным голоском делают замечание чужим орущим детям, когда все остальные закатывают глаза к потолку и молят бога о том, чтобы их утащил отсюда какой-нибудь луч из космоса.
– Одну чашечку, – сказала Портер, ничего такого не имея в виду: какая одна чашечка, разве с Джереми можно себя в чем-то ограничивать?
Следом за ним она обошла здание, к его машине, он открыл для нее дверку, и Портер села на пассажирское сиденье.
– Мне сначала надо кое-что из дома захватить, не против? – Джереми подождал, держа руку на ручке сцепления.
– Давай, – согласилась Портер, и машина тронулась.
Невинная ложь – с этим у нее проблем не было никогда.
В Клэпхэме есть несколько заметных районов: Клэпхэмская деревня, сплошь коммерческие участки и все жилье в радиусе трех километров от развязки: Клэпхэмские высоты, наверху, там живут мама и Эллиот; Клэпхэмская долина, там живет она, у подножия холма: наконец, Клэпхэмская дорога, ведет из долины к городам, что ближе к югу. Джереми жил на полпути между домом Портер и ее фермой, и, хотя мимо его дома она ездила не раз и иногда получала приглашения на большие вечеринки, парковаться перед его домом ей не случалось.
Она в положении. Он женат. Это не свидание. Джереми завел машину в гараж и закрыл за ними двери.
– Где твои? – спросила Портер.
Она не двинулась с места.
– Никого нет, – сказал Джереми. – Идем в дом. – Он подождал, пока она выйдет, потом обошел машину и по-дружески подтолкнул ее к двери, что вела в дом.
Портер видела его дом изнутри тысячу раз, на снимках в Фейсбуке и Инстаграме, на видео, когда дети начали ходить или что-то смешное выделывала кошка. Она знала, как выглядит кухонный островок, в какой цвет выкрашена гостиная, какая мебель стоит перед домом. Войти в этот дом – все равно, что войти в любимую детскую книжку и вздрогнуть, потому что все предметы вдруг стали трехмерными.
Небольшой дом был заполнен вещами: корзина около двери завалена бутсами и шлепками, на крючках в беспорядке висят куртки. В гостиной – ряды книжных полок, два потрепанных дивана, на одном спит собака, на другом спит кошка, обе свернулись калачиком и походят на пончики. Еще не войдя из гостиной в кухню, Портер уже знала, что она там обнаружит: заполненные доверху кастрюли с закусками и фруктами, на стене – ростомер с отметками, сделанными маркером. Не дом, а кольцо с бриллиантами.
– И где семейство? – Портер уселась на табурет у стойки.
Джереми пожал плечами.
– Наверное, сидят в ресторане при гостинице средней руки с дюжиной других пахучих детишек. Турнир по футболу, игра на выезде.
– Ага, – понимающе произнесла Портер. – А тебе на работе быть не надо?
– Я решил, что ради этого от работы можно отвлечься. – Джереми открыл холодильник, одной рукой вытащил бутылку белого вина, а другой – зельцерскую воду. – Пить хочешь?
– Ты что, в десять утра? – удивилась Портер. – Ладно еще минералка, но вино? А если потом оперировать чью-нибудь кошечку?
Джереми снова пожал плечами и поставил перед Портер бутылку с водой.
– Надо же расслабиться, – сказал он. – Шучу.
Попадаешь в чужой дом, будто получаешь открытый доступ в чью-то личную жизнь. Не просто к вещам или предметам, но и к тому, что они готовят, что делают своими руками – напитать собственные тела.
За все время их знакомства Портер никогда ничего Джереми не готовила – просто не появлялось такой возможности. И понятия не имела, умеет он готовить или нет – как можно не знать этого о человеке, с которым у тебя столько раз был секс? Портер забросила в рот фисташку, потом зачерпнула горсть из стоявшей перед ней миски. Куда ни глянь – горки еды, чистый рай. Интересно, на каких простынях Джереми спит, есть ли под потолком вентилятор, стоит ли на заднем дворике кресло, думает ли он о ней, когда мастурбирует, не смотрит ли на него жена, как иногда смотрела в гостиничных номерах Портер. На книжной полке Портер увидела свадебную фотографию и быстро отвела глаза. Трудно не думать о его другой жизни, сидя у него дома, в окружении доказательств этой самой жизни, однако отклоняться от выбранного курса она не станет.
– Сэндвич с яйцом? – Джереми распахнул тяжелую дверь холодильника из нержавейки.
Холодильник достался ему с домом? С виду новый. Покупать домашнюю утварь им вместе не доводилось.
– Давай. – Портер кивнула. – Я тебе помогу.
Внезапно в памяти ярко вспыхнули их подростковые годы. У родителей Джереми весь дом был устлан коврами – кухня, лестница, даже потолок в подвальной комнате отдыха. В доме пахло, как на псарне, да это, по сути, и была псарня, там всегда прихрамывало какое-то травмированное животное. Портер оглядела хаотичную кухню Джереми. Интересно, на что жалуется его жена? Портер не могла ничего придумать – разве что его секс на стороне. Но и эта проблема улетучилась, дождевое облако уплыло по небу в другую сторону.
Оставив дверцу холодильника открытой, Джереми прошел через кухню к сетчатой двери, приоткрыл ее, и Портер увидела задний дворик: домик для игр, шашлычница из нержавейки, столик со скамьями. На ближайшем дереве – скворечник. Хоть лопайся от злости.
