— Мне все равно. Как я поняла…
— Может, я не очень ясно выразился. Мы женаты, и мы будем хорошими родителями нашему сыну.
— Это не имеет никакого отношения к…
— Ты моя жена.
— Я не выбирала.
— Моя жена, — повторил Слейд. Он отступил от стойки и взял ее за плечи. — Зачем мне другая женщина, когда у меня есть ты? — (Сердце Лары запрыгало.) — Зачем? — Его взгляд остановился на ее губах. — Я не делаю тебе больно, я просто касаюсь тебя. Мужчине не запрещено касаться своей жены.
— Я… я не твоя жена! — Почему пульс у нее бьется как сумасшедший? — Тот кусочек бумажки, где написано, что мы женаты, не означает, что…
— Женщина, — сказал он нежно, — ты слишком много говоришь.
Он поцеловал ее. Это произошло стремительно, у нее не было времени приготовиться к такому.
— Ты думаешь, что, имея эту бумагу, можешь делать все, что…
Он поцеловал ее снова. В этот раз это было больше, чем легкое касание. Он впился губами ей в рот, запустил руки в волосы и целовал ее до тех пор, пока она не начала дрожать.
— Хочешь установить правила? — Голос у него был как мед, глаза в дымке. — Отлично, сладкая. Вот они. Я должен хранить тебе верность, ты должна быть верна мне. Никаких других женщин и мужчин. Понятно?
Лара провела кончиком языка по верхней губе.
— Как-то… как-то мне сложно представить… ты и воздержание… Он улыбнулся.
— Но ты же умная девочка, дорогая. Не сомневаюсь, тебе известна разница между воздержанием и верностью.
— Слейд, — Лара ткнулась ему в плечи ладонями, отпусти меня.
— Нам нужно кое-что доработать в наших отношениях. — Он наклонил голову, снова ее поцеловал, нежно, легко, провел языком по ее верхней губе. Лара застонала. Он поднял ее руки, положил себе на плечи. — Но единственное, с чем мы не будем иметь проблем, — протянул он, — это постель.
— Яне…
— Не лги мне, сладкая, не лги себе. — Он привалился к стойке и прижал Лору к себе, приподняв. — В моей жизни никогда не было такой ночи, как тогда с тобой.
Лара закрыла глаза.
— Я не желаю говорить о той ночи. Слейд рассмеялся.
— Ну и прекрасно. — Он прижал ее еще сильнее. — Мне тоже не нужно о ней говорить, я просто хочу повторить ее.
— Если ты по этой причине настаивал на свадьбе, ты совершил ошибку. Я не буду спать с тобой, Слейд. Я не…
— Может, я не так объяснил, дорогая? Мы будем настоящей семьей. Мой сын… наш сын… будет иметь настоящий дом. У него будут родители, которые будут его любить.
— Я уже люблю Майкла. Но я не собираюсь притворяться, что я испытываю что-то к тебе, когда ничего нет.
— Ты имеешь в виду любовь? — Слейд захохотал. — Позволь мне рассказать тебе кое-что о любви, дорогая. О моем старике и о том, скольким женщинам он позволил влить всю эту ложь в его уши. — Он сжал ее крепче. — Перестань ненавидеть меня и начни думать, Лара. Мы женаты, у нас есть ребенок, которого мы любим, и секс, о котором многие могут только мечтать. Будь честной, признай это, и все наладится.
— Речь великолепная, но ты теряешь время. Я не собираюсь…
Она вскрикнула, когда он прижал ее к стене, навалившись всем телом, потом схватил ее за запястья и поднял их высоко над головой.
— Я мог не знать, что ты предпочитаешь черный кофе, но мне известно, что ты женщина, которой требуется мужское внимание. Отлично. Потому что я мужчина, который не может обойтись без женщин. И если никто не собирается ходить на сторону, то у нас остается только одно место, куда можно пойти.
— Как романтично. — Лара почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы. Его слова ее не ранили, а, собственно, почему? Она не думала, что он испытывает к ней что-то особенное. Все, что между ними было когда-то, было всего лишь похотью. — Я скажу тебе кое-что, Слейд Бэрон! Ты отвратителен!
— Я честен, в отличие от тебя.
— Честен? — Она рассмеялась. — Это интересно! Ты, честный, в первый же день нашего брака звонишь своей драгоценной Хельге.
— Хельга? — Слейд расхохотался. — Ну хорошо, ты права. Тебе станет легче, если я пообещаю, что… что не обращусь больше к Хельге за советом?
— Даже если ты пообещаешь, что больше не произнесешь ее имя, это все равно ничего не изменит.
— Хельга ничего для меня не значит, ничего.
— Не ври, ты ждешь не дождешься, чтобы позвонить ей. И ты не можешь не… не тыкать ее именем мне в нос.
— Господи. — Слейд глубоко вдохнул, выдохнул и прижался лбом к ее лбу. — Слушай, если с тобой все в порядке, давай начнем сначала. Ты войдешь в кухню, я скажу «доброе утро». Ты нальешь себе чашечку кофе…
— Ты начал хвастаться о Хельге в ту же секунду, как я тебя увидела, когда ты… когда ты врал мне, лежа в постели полуголым, как будто у меня было желание увидеть тебя без одежды.
— Ты способна хоть ненадолго замолчать и выслушать?
— Не могу! Не могу! Ты думаешь, что все должно быть по-твоему. Ты заставил меня выйти за тебя замуж, а теперь говоришь, что я должна… удовлетворять тебя в постели и… и выносить твоих любовниц…
«Проклятье, — подумал Слейд. — Бесполезно спорить с женщиной, если она вбила себе что-то в голову. Все равно что спорить с лошадью, у которой колючка под хвостом».
— Просто замолчи, черт возьми, — сказал он и прижал губы к ее губам.
Лара почувствовала, что не может вырваться из этой мертвой хватки. Слейд не замечал, как жестко он ее схватил, его губы скользили по ее лицу — горячие, голодные. Его руки прошли по ее спине и опустились ниже.
— Поцелуй меня, — зашептал он. — Откройся мне, сладкая, и дай мне попробовать твой вкус.
И с мучительным стоном она поцеловала его.
Он победно заревел и стал поднимать ее до тех пор, пока она не почувствовала тяжелое давление его плоти. Она вскрикнула, запустила руки в его рубашку и потянулась к нему.
Слейд выдернул футболку из ее джинсов, жадно прошелся руками по обнаженной коже. Пальцы у него были теплыми и грубыми; и Лара задрожала от удовольствия, когда он схватил ее груди.
— Теперь ты моя, Лара. Нет самолета, чтобы сбежать и оставить меня наедине с воспоминаниями.
Он впился губами ей в горло. Она откинула голову, а он лизал ее кожу, вдыхая запах, упиваясь ее вкусом. Она была как мед в его руках — теплая, податливая, и он не мог ждать, не мог остановиться, он хотел ее прямо сейчас. Слейд нагнул голову и сомкнул губы на ее сосках. Ее крик заставил его кровь пульсировать еще быстрее.
— Слейд, — прошептала она и обвила его руками за шею.
— Ну, скажи, — сказал он хрипло, — признайся, что ты хочешь меня.
Какой-то частью сознания Лара понимала, что нельзя говорить эти слова. Слейд сломал ей жизнь, пытался навязать ей условия, которых она не принимала. Она не знала его, не доверяла ему и уж, конечно, не любила…
