Книга В твоих сильных руках - Джилл Шелвис

Сестра — друг навсегда.

Фиби Трегер

— Это не о мужчинах и не о сексе, — сказала Хлоя, схватив еще один кусок пиццы. На ней была черная облегающая толстовка с капюшоном и молнией на груди. Посередине — яркая белая светящаяся надпись — «Озорница».

Они сидели за длинным кухонным столом в коттедже и обедали, но при этом все время ссорились — из-за отеля, из-за желаний Фиби, из-за одежды, из-за единственной кровати в доме и из-за кухни, поскольку только Тара умела готовить, однако отказывалась это делать, потому что находилась в отпуске, — для них не было ничего святого! А ведь уже через несколько дней они должны были вернуться домой и зажить своей жизнью. Только Мэдди оставалась.

Единственное, из-за чего они не ругались, — это из-за карточек Фиби. Большинство из них были эпатажны, некоторые откровенно абсурдны.

Но вот нашлось сокровище, имеющее отношение к реальной жизни, и для Мэдди это стало потрясением. «Сестра — это друг навсегда!» — гласила очередная карточка.

— Эта мне нравится, — тихо сказала она. — Очень нравится.

Тара постукивала по столу своими идеально ухоженными ноготками, явно выбитая из колеи волнением Мэдди. В конце концов она вздохнула и произнесла с несвойственной ей эмоциональностью — прежде Мэдди за ней такого не наблюдала:

— Согласна, это стоит сохранить.

— О, вы только посмотрите. — Хлоя подтолкнула ее плечом. — Ну прямо как в фильме «Божественные тайны сестричек Я-Я».

Мэдди и Тара презрительно на нее посмотрели, и Хлоя закатила глаза.

— Черт, да я просто пытаюсь немного уменьшить пафос, чтобы мы не превращали нашу жизнь в кино.

Мэдди вздохнула, а затем осторожно убрала карточку обратно в шкатулку в надежде, что надпись на ней не врет.

На следующий вечер Джекс стоял за барной стойкой, вытирая бокалы, и ждал окончания смены Форда, чтобы пойти с ним перекусить.

Весь день он работал, доделывая гостиный гарнитур из красного дерева, заказанный клиентом, и, несмотря на то что принял душ, от него все еще пахло стружкой. В правой руке у него засели две занозы, которые сам он вытащить не мог; голова раскалывалась, и он всерьез подозревал, что виной тому было письмо отца касательно их последней встречи.

Он даже подумывал, не налить ли себе немного рома вместо пива.

Форд был в другом конце бара. Он обернулся и, приподняв брови, вопросительно посмотрел на Джекса.

Тот покачал головой. Он в порядке.

В порядке.

Открылась дверь, и вместе со сквозняком его накрыла странная уверенность.

В бар вошла Мэдди, села на барный стул. Она была в джинсах и мягком, ворсистом свитере — голубом, как ее глаза.

— Привет! — сказал он с улыбкой.

— Привет, мистер мэр!

Джекс скорчил гримасу и налил Мэдди пива.

— Ну вот ты и узнала.

— Не могу поверить, что ты это скрыл от меня.

— Не было случая сказать.

— Можно было найти, — ответила Мэдди. — Например, между «я рада, что не убила тебя» и, ну я не знаю, нашими страстными поцелуями на пирсе.

— Когда это такое было?

Она закатила глаза.

— Ты знаешь, о чем я. Ты заставил меня выболтать все мои секреты, а о себе не сказал ни слова.

Да, это он умеет. Он обошел барную стойку и сел рядом с ней.

— Быть мэром в таком маленьком городе — сомнительная честь.

— Очень двусмысленное и оригинальное звание. — Мэдди потягивала свое пиво и изучающе смотрела на Джекса.

А он на нее. Прошло два дня, с тех пор как он переслал ей по почте смету. А три дня назад случился вышеупомянутый поцелуй. И он думал о ней больше, чем собирался.

Интересно, а она думала о нем?..

— Ну и как тут у вас принято приветствовать мэра? — спросила Мэдди. — Встретив тебя, я должна сделать книксен? Или поцеловать кольцо?

Джекс почувствовал, что снова улыбается.

— Книксен был бы в самый раз, но ты, кажется, не из тех, кто на это пойдет. И у меня нет кольца, но ты можешь поцеловать кое-что еще. — Он коснулся пальцами своих губ.

Мэдди рассмеялась, и Джекс подумал, что ее смех — самое лучшее, что он слышал за весь день.

Она протянула ему папку.

Джекс открыл ее и нашел там листок с распечатанной сметой. Он посмотрел, что она обвела и подчеркнула, а затем заглянул ей в глаза.

— Я уговорила сестер!

Мэдди была не в силах сдержать эмоции: она пошла против сестер и настояла на своем!

— Я горжусь тобой.

— Спасибо! И мы тебя нанимаем, — тихо добавила она. — Если, конечно, тебе еще нужна работа.

Работа, женщина…

— Я обвела в кружок то, к чему можно приступить прямо сейчас. Кое-что из оставшегося — например, покраску стен и вывоз строительного мусора — я готова взять на себя.

— На себя?

— Остаюсь только я, сестры уезжают. Когда ты сможешь начать?

Прошли те времена, когда Джекс трудился сутками и сразу на несколько клиентов — подчас их оказывалось больше, чем было ему по силам. И хорошо, что прошли. Теперь он брался только за ту работу, которая была ему по душе. В настоящий момент у него оставались в городе паркетные работы, но материалы еще не пришли. Еще нужно было завершить отделку входной двери и кое-что доделать в гостином гарнитуре.

— Я могу начать послезавтра.

— Отлично.

В ее голосе прозвучали странные нотки — что-то, что она до сих пор утаивала. Еще Джекс понял, что она избегает смотреть ему в глаза. Забрав у Мэдди стакан с пивом, он поставил его на стол, а затем положил руки ей на бедра. Аккуратно развернул ее к себе лицом, ожидая, когда она наконец поднимет голову и посмотрит ему в глаза.

Да, вот оно. Черт. Она чувствует себя несчастной.

— Ты этого хотела — прошептал он. — Восстановить отель.

— Очень.

— Тогда что не так?

Она отвернулась.

— Сколько можно уже читать чужие мысли, супермен?

Пальцы Джекса медленно скользнули вверх по ее руке, шее, давая ей время привыкнуть, предупреждая, — чтобы она не испугалась, — что сейчас он коснется ее лица. Он откинул челку с ее правого глаза.

Ее дыхание стало прерывистым, но она не отшатнулась. Рубец уже немного поблек, и Джекс легонько провел по нему большим пальцем, ненавидя то, что стало причиной его появления. Он хотел знать, как это произошло, сильно ли ранило ее и смогла ли она как следует дать сдачи своему обидчику.