Идти к Дэвиду было страшно, а снова лгать Бесу до тошноты мерзко и горько, но отдать им Полину и маленького Стива было бы самым низким поступком из всех, что мне пришлось ранее совершать. Такого предательство непростительно.
Я перестала гипнотизировать взглядом письма, что утром принёс курьер, и снова выглянула в окно. Машина Сергея стояла в глубине парковки, и после того, как Бес ушёл туда час назад, из машины они не выходили. На часах половина одиннадцатого утра, а значит то назначенной Дэвидом встречи оставалось ещё двенадцать с половиной часов. По телефону, купленному мне ещё вчера, я совершила оговоренный в плане звонок, а затем позвонила самому Бесу с просьбой подняться наверх.
После короткого диалога он поднимается в квартиру, и выжидающе смотрит на меня, словно уже заранее готов к предательству. Не знаю почему, но он будто видит, чувствует мою ложь, и сознательно в неё верит. А я веду нас туда, откуда возможно, мы не вернёмся. В том, что Дэвид оставит нас в живых я не была уверена. Скорее в обратном, в том, что живыми мы ему не нужны. Но страшно не было. Отчего то сейчас, глядя спокойные карие глаза, мою душу заполнял полный штиль.
* * *
Я не хочу говорить с ним сразу. Не хочу погружаться снова во всю эту ложь и не могу сказать хоть что-то. Вместо этого сбрасываю сорочку, мягко переступаю через кольцо ткани, сложившееся у ног, и молча прохожу в ванную комнату. Включаю воду, и встаю под тёплые струи воды, обволакивающие меня так же, как и мужские ладони, которые присоединяются ко мне через несколько минут. Здесь мы снова одни, и можем не скрываться, не притворяться, а быть лишь собой. Горячий шёпот и звук падающей воды расслабляют ещё больше, отгоняя волны страха, принося уверенность и покой.
Спустя полчаса мы располагаемся на кухне, в моих руках чай, в его горячий чёрный эспрессо. И мне внезапно это кажется настолько реальным. «Мы», короткое, ёмкое слово, которым нам никогда не быть, но которое так гармонично смотрится в этой уютной, светлой кухне. И я понимаю, что мне здесь хорошо и комфортно, так, как ещё никогда не было с тех самых пор, когда мы встретились впервые. Но иллюзия рассеивается так же быстро, как и появляется, и мне приходится говорить. Я рассказываю ему заранее подготовленную историю Дэвида о документах, которые помогут его выманить и посадить на всю оставшуюся жизнь, о моём звонке своему другу, который передаст эти данные нужным людям и о том, что уже сегодня вечером мы можем получить их в руки, нужно лишь доехать до нужного адреса. Естественно, охраны с нами быть не должно, такие договорённости, и их не отменить.
— Почему он не переслал их тебе лично? — Спрашивает Бес, что было вполне ожидаемо.
— Это наша договорённость, для моей безопасности. Чтобы он точно знал, что я жива, меня не держат в заложниках, и я добровольно, для собственных нужд забираю эту информацию.
— И у него есть знакомые даже здесь, в России? — Снова задаёт компрометирующий вопрос, но и к нему я готова.
— Да, он не студент, и гораздо старше меня. Сетка его бизнеса позволяет ему иметь знакомых во многих городах и странах.
— Откуда ты его знаешь? — Бес смотрит мне в глаза, гипнотизируя, не давая даже увернуться и врать с каждой минутой становится всё труднее. Во взгляде его мелькает что-то похожее на ревность, глаза темнеют, а лицо становится мрачнее обычного.
— Мы встречались. Давно. К сожалению, ничего не вышло, но я ему доверяю, как себе. — Мне приходится сочинять на ходу, потому что к эмоциональным порывам Беса меня никто не подготовил.
— Никогда и никому не доверяй, Элена. Даже мне. — Больше он не задаёт вопросов, и словно слепо доверяет мне. А когда я снова остаюсь в квартире одна, то меня не покидает ощущение, что всё это время нас слушали, и Дэвид знает не только о каждом моём шаге, но даже о мыслях, которые порой скрыты от меня самой.
Весь оставшийся день я в основном провожу одна. Бес постоянно уходит, но те моменты, когда возвращается, мы проводим вместе. Его объятия действуют, как успокоительное и вместе с этим, как чёртов наркотик, без которого уже сложно справиться, притом не только мне, но и ему кажется тоже. Поэтому, когда в назначенное время мы выходим из дома, моя ладонь покоится в его руке, а в ласковом поцелуе, запечатавшем висок, слышатся твёрдые слова.
— Всё будет хорошо, не волнуйся, я рядом.
* * *
Бес.
Одиннадцать часов вечера.
Перед воротами дома, где нас ждёт Дэвид, сердце отбивает соло не хуже Рори Блэквелла[1]. Впервые в жизни мне страшно. Не за себя, за Элену. В рекордные сроки девчонка для меня превратилась из нежеланных воспоминаний в одержимость, бьющую по вискам ударной волной. Не знаю, что нас связало так крепко. Прошлое, настоящее или будущее, что так отчётливо виднеется перед глазами, что так желанно мной, как ничто и никогда. Даже смерть, даже избавление от всех моих воспоминаний, проедающих в мозгах дыры сырыми червями, ничто из этого не было настолько необходимым, как она. Элена приняла меня. Через боль, через страх и горечь, даже через собственную ненависть она тянулась ко мне так же сильно, как и отталкивала. Перед ней оголялись все инстинкты, от жажды до ревности, от ненависти до больного желания. Каждое прикосновений, каждый вдох её запаха причинял конвульсии, как от чистого кокаина, до боли и закатившихся от блаженства глаз. Я не готов был отдать её. Ни тогда, ни сейчас.
Утро того же дня.
Из машины, где мы сидим с Сергеем меня вытаскивает звонок Элены. Ей нужно поговорить со мной, но вместо этого, когда я зашёл девушка сбрасывает сорочку, и я, как ведомый иду за ней в ванную, на ходу раздеваясь, забыв о том, зачем я сюда пришёл. Уже в ванной, под струями воды, когда прижимаюсь к ней слышу тихий шёпот.
— Он знает, что мы его ждём. Он похитил Полину и держит её здесь, в этом городе. Дэвид хочет, чтобы мы пришли без охраны. — Меня сначала накрывает волной злости, страха и бессилия, но затем приходит осознание. Чужой бы сообщил. Он бы нашёл способ выйти на меня, хоть мы и обрубили все каналы. Даже он не знает где мы сейчас находимся, и свяжется только в самом крайнем случае. Похищение Полины и было бы этим самым краем, но звонка не было. Сергей бы сказал.
— Доказательства?
— Фото. — Тихо отвечает Элена, и я понимаю, что-то заставило её скрываться.
— Это ложь.
— Я узнала их. Она и Стивен на фото. — Шепчет дрожащим голосом. — Мы должны. Не можем их бросить. — Отчаянная девочка. Такая же, как и Полина. Меня это раньше злило в ней, а потом завидовал. За мной никто так не шёл, ни в ад, ни в пекло.
— Ты уверена? Это точно они?
— Да. И он знает, что мы…
— Что?
— Что мы спим. — На выдохе отвечает, Элена. И вот это уже плохо, чертовски плохо. Я бы даже сказал, что это полное дерьмо.
