— Не знаю, как далеко надо уйти в глубь истории Англии, чтобы найти высокомерный аристократический нос. Сомневаюсь, чтобы такой вообще нашелся. Может быть, в предместьях среди мелких мещан.
Судя по виду Каллена, тот был сбит с толку.
— Но аристократы держатся вместе и смотрят на других сверху вниз, разве не так?
— В Англии ни один класс никогда не был в состоянии держаться вместе, как вы выражаетесь. Классы смешивались между собой на всех уровнях на протяжении двух тысяч лет. Класса аристократов в том смысле, который вы имеете в виду, никогда и не было.
— Я полагаю, что это сейчас классовые границы стираются, — предположил Каллен с некоторым недоверием.
— Вовсе нет. Они всегда были нечеткими. Возьмем хотя бы королевскую семью. Елизавета I была правнучкой бургомистра. И вы убедились бы, что близкие друзья королевской семьи вообще не имеют титулов — я имею в виду тех людей, которые бывают в Букингемском дворце. В то же время может оказаться, что какой-нибудь лысый, мрачный барон, который сядет рядом с вами в изысканном ресторане, начинал как механик на железной дороге. Если речь идет о классах, то в Англии никто ни с кем особо не держится. Это невозможно. Это возможно только для госпожи Джонс, которая задирает нос перед своей соседкой, госпожой Смит, потому что господин Джонс зарабатывает в неделю на два фунта больше, чем господин Смит.
Он отвернулся от растерянного американца, чтобы поприветствовать Зою.
— Извините. Я разжег плитку слишком поздно и еще не готов. У нас был очень интересный разговор. Это господин Каллен, который летает по фрахту в ОКЭЛ.
Зоя подала ему руку и спросила, на каком типе самолетов он летает. По интонации, с которой ей отвечал Каллен, Грант сделал вывод: Каллен подозревает, что Зоя проявляет интерес лишь из вежливости. Снисходительность — вот что он приписывал «аристократке».
— Ими тяжело управлять, правда? — с пониманием заметила Зоя. — Мой брат обычно летал на таких, когда работал на австралийской линии. И вечно ругался по их поводу.
Она начала распаковывать провизию.
— Но теперь, с тех пор как он работает в конторе в Сиднее, у него есть собственный маленький самолет — «Бимиш восемь». Это что-то замечательное. Я летала на нем, когда он его купил, — еще до того, как он забрал его в Австралию. Мы с мужем тоже мечтали о таком, но никогда не могли себе этого дозволить.
— Но ведь «Бимиш восемь» стоит всего лишь четыре сотни, — вырвалось у Каллена.
Зоя облизала пальцы, липкие от раздавленного пирожка с яблоками, и сказала:
— Да, знаю, но у нас никогда не было лишних четырех сотен.
Каллен смутился.
— Я не должен вас так объедать, — сказал он. — Меня накормят в отеле, когда я туда вернусь. Я действительно должен возвращаться.
— Ах, не ходите вы никуда, — сказала Зоя с такой естественной простотой, что пробила оборону Каллена. — Здесь хватит на целый взвод.
Так что, к радости Гранта, Каллен остался. А Зоя, не сознающая, что снабжает Соединенные Штаты новой точкой зрения на английскую аристократию, ела, как голодный школьник, и своим мягким голосом говорила с незнакомцем так, будто знала его всю свою жизнь На стадии яблочного пирога настороженность оставила Каллена. В ту минуту, когда они делили шоколад Лоры, он совершенно сдался.
Они сидели вместе на весеннем солнце, сытые и довольные. Зоя опиралась спиной на травянистый берег. Она подставляла лицо солнцу; Грант думал о «Би-семь» и анализировал информацию, которую сообщил ему Тэд Каллен. А Каллен сел на скалу и смотрел вниз по реке, в сторону зеленой, обитаемой долины, где кончались вересковые пустоши и начинались поля.
— До чего симпатичная эта страна, — сказал он. — Она мне нравится. Если вы когда-нибудь решите сражаться за освобождение, то имейте меня в виду.
— За освобождение? — спросила Зоя, широко открывая глаза. — Освобождение от кого или от чего?
— От Англии, разумеется.
У Зои было беспомощное лицо, но Грант начал смеяться.
— Должно быть, у вас был случай поговорить с маленьким черным человечком в шотландской юбке.
— Да, он был в юбке, но это не был цветной, — ответил Каллен.
— Нет, я имею в виду: черноволосый. Вы говорили с Арчи Броуном.
— Кто это, Арчи Броун? — спросила Зоя.
— Это самозваный освободитель кельтов и наш будущий монарх, комиссар, президент или кем он там будет, когда Шотландия освободится из-под мучительного ярма английской неволи.
— Ах, да. Это тот, — мягко сказала Зоя, мысленно выделяя Арчи из числа людей, которых она помнила. — Он, должно быть, немного чокнутый, правда? Он живет где-то здесь?
— Я думаю, он остановился в отеле в Мойморе. И, должно быть, пытался обратить в свою веру господина Каллена.
— Вот именно! — Каллен улыбнулся, несколько сбитый с толку. — Я размышлял над тем, не перебарщивает ли он немного. Я знавал пару шотландцев и мне не кажется, что они могли бы вытерпеть то обращение, которое описывает господин Броун. Извините, господин Грант, но, по моему мнению, они всегда были похожи на тех людей, что смогут взять себе самое лучшее.
— Ты когда-нибудь слышала лучшее определение Унии? — обратился Грант к Зое.
— Я никогда ничего не знала об Унии, — сказала Зоя без смущения, — кроме того, что ее заключили в 1707 году.
— Была тогда битва? — спросил Каллен.
— Нет, — сказал Грант. — Шотландия с признательностью вошла в Унию с Англией и получила свою долю всех проистекающих от этого выгод. Колонии, Шекспир, мыло, платежеспособность и так далее.
— Я надеюсь, что господин Броун не ездит с лекциями по Штатам, — сонно сказала Зоя.
— Национальные меньшинства ездят с лекциями по Штатам.
— От этого у них возникает неправильное понимание, — мягко сказала Зоя. Грант подумал о том, как мудрено выразила бы эту же самую мысль Лора. — У них странные взгляды. Когда мы были там с Дэвидом, за год до того, как он погиб, нас все время спрашивали, почему мы перестали взимать налоги с Канады. Когда мы сказали, что мы никогда не взимали налогов с Канады, на нас смотрели так, будто мы врем. Причем врем неуклюже.
По выражению лица Каллена Грант сделал вывод, что у того тоже «странные взгляды» насчет налогообложения Канады, но глаза Зои были закрыты. Гранту было любопытно, отдает ли Каллен себе отчет в том, что Зоя совершенно не осознает его американского происхождения, что ей не пришло в голову заинтересоваться его акцентом, национальностью или чертами характера. Он был просто летчиком, как и ее брат. Он был кем-то, кто появился как раз, чтобы принять участие в их пикнике, кем-то, кто симпатичен и с кем интересно поговорить. Она не пыталась причислить его к какой-то определенной категории. Если бы до ее сознания дошли все его закрытые «а», то она наверняка приняла бы его за сельского жителя с севера.
