— Пета...
— Я люблю тебя, и ты об этом знаешь, — перебила она его. — Тогда ты спас меня, а теперь я хочу попытаться спасти тебя, избавить тебя от жизни среди черного мрамора, если ты, конечно, не против. Но ты должен сам решить. А теперь... скажи мне, если я тебя задерживаю. Роберт предупредил меня, что ты очень занят.
— Я всегда занят.
— Послушай, вот этого я никак не могу понять, — сказала она, сосредоточенно облизывая пальцы от остатков желе, — ты же миллиардер, а занят тем, что зарабатываешь деньги. Зачем? Чтобы купить еще больше мрамора?
— Нет.
— Тогда что еще ты хочешь купить?
Что он хочет купить?
— Новую кровать для твоей веранды, — сказал Маркус осторожно, — большую кровать.
— Вот теперь ты говоришь дело, — Пета просияла. — Что еще?
— Наверно, самолет, чтобы я мог регулярно летать.
— Чтобы прилетать домой на выходные?
— Домой?
— Дом — это там, где буду я, Маркус, — мягко сказала она. — Я люблю тебя, люблю тебя. Руби говорит, что мне надо молчать об этом, но я не могу. Я люблю тебя так сильно, что не могу принять твое предложение о паре недель в году и нескольких выходных, проведенных вместе здесь. Я просто сойду с ума.
— Я не могу...
— Я знаю. Ты не можешь пойти на это. Поэтому я здесь, но не навсегда, лишь ненадолго. Только для того, чтобы посмотреть, есть ли хоть какая-то надежда для нас. — Пета встала со ступенек, сминая пустой пакет и глядя на него с печальной улыбкой. — Вот и весь ланч. У тебя много дел и много мест, куда ты должен попасть. Увидимся завтра.
Сказать, что Маркус был совершенно сбит с толку, значит не сказать ничего. Он протянул руки, чтобы прижать ее к себе, но она быстро отступила назад.
— В то же время, на том же месте? — спросила Пета. — Рогалики подойдут?
Это был очень, очень длинный день.
У Маркуса было назначено совещание после обеда, но он отменил его. Он не мог ни о чем думать, кроме Петы. Пета в своей поношенной одежде, ее прекрасные глаза, ее голос...
Во второй половине дня Маркус покинул свой кабинет и отправился в Центральный парк. Он шел, не думая о том, куда идет, не думая ни о чем, кроме Петы.
Я люблю тебя, люблю тебя.
Ведь это так просто — сделать шаг...
Он знал, что она предлагала ему — целый мир.
Где же Пета может быть?
Вернувшись в офис, он поручил своим людям обзвонить все гостиницы Нью-Йорка.
Петы нигде не было.
Он приехал в дом Руби, а потом в квартиру Даррелла — везде было закрыто.
Оставалось только ждать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Она сидела на пожарной лестнице и ждала. Честно сказать, она чувствовала себя невероятно глупо. Что она здесь делает? Сидит на пожарной лестнице с пакетом рогаликов и ждет, что нью-йоркский миллиардер придет и разделит с ней ее убогую трапезу?
Двенадцать, двенадцать тридцать, он опаздывал.
Дверь открылась, и появился Маркус. Он, наверно, только что с какого-нибудь совещания, в красивом костюме от Армани, в том самом, который был на нем в их первую встречу.
В руках у него портфель и пакет из магазина.
— Добрый день, — серьезно сказал Маркус, и она нерешительно улыбнулась ему.
— Привет.
— Опять рогалики?
— Я люблю рогалики.
— Могу я присесть?
— Конечно, — она подвинулась на ступеньке, мимоходом взглянув на него, — будь моим гостем.
Маркус сел и открыл портфель.
— Я принес свой вклад. Надеюсь, ничего не пролилось. Сэм уверил меня, что контейнеры надежные.
— Твой вклад?
— Похлебка из морепродуктов и кукурузные лепешки. Я помню, что тебе они очень понравились.
— Да, они мне понравились, — сказала Пета, наблюдая, как он достает из портфеля две чашки, две ложки и две тарелки. — Хочешь разделить со мной рогалики?
— Ладно, если ты разделишь со мной похлебку.
— Договорились.
Больше он ничего не сказал. Они принялись за еду. Молчание, царившее между ними, было странным, но в нем не ощущалось напряжения.
— Я хотел с тобой поговорить.
— О чем?
— Любовь — такая штука... — Маркус отставил свою тарелку и повернулся к ней. — Я не слишком-то в этом разбираюсь, — признался он.
— У тебя есть все необходимые ингредиенты.
— Но нет рецепта.
— Я уверена, что мы сможем научить тебя. Я, Гарри, Руби. И Даррелл, и Тед...
— По-моему, вы уже это сделали, — мягко сказал он.
Маркус улыбался ей. Она улыбнулась ему в ответ и именно в этот момент поняла, что теперь все будет хорошо.
Они будут вместе, у них будет свой дом.
— У меня есть для тебя несколько подарков, — сказал он, и ее радость померкла.
— Маркус, мне не нужны бриллианты.
— Совсем никаких драгоценностей? — Он достал из кармана пиджака маленькую коробочку.
На белом бархате покоилась драгоценность, но это был не бриллиант. Это было колечко, сплетенное из серебряных нитей, с тремя крошечными сапфирами. Сапфиры сверкали на солнце, их глубокий цвет был похож на цвет глаз Петы, цвет моря.
— Это кольцо сделано специально для тебя, — сказал Маркус, — чтобы выразить тебя, твою сущность. А вот и еще один мой подарок.
Он открыл пакет и вытащил резиновые сапоги.
Они были просто удивительные — как будто сама Фрида Кало использовала их для своего лучшего полотна.
Там было две пары сапог — для Петы и для Маркуса.
— Мой друг изготовил их для нас, — сказал Маркус.
Пета, открыв рот от изумления, взяла один сапог и покрутила его в руках.
— Ты думаешь, коровы подпустят нас к себе в этих сапогах?
— Я думаю, коровы полюбят их, когда привыкнут.
— Как же они смогут привыкнуть к ним, — прошептала Пета, — за две недели в году?
— Ну, этот вопрос я бы тоже хотел обсудить, — сказал Маркус. — Теперь я знаю, что ты очень любишь свою веранду, но, может, взглянешь на это?
Из глубин своего портфеля он достал целую кипу проектов и развернул их перед ней.
— Планы. Вот твоя веранда. Она превратится в образцовую спальню.
— Маркус, — она печально покачала головой, — я же сказала, что мне не нужен дворец.
Он с улыбкой смотрел на нее.
