– Думаю, сегодня вечером я куда-нибудь схожу, – размышляла вслух Эннис. Она повернулась и направилась к двери. Сердце у нее сжалось, но говорила она самым легким и беззаботным тоном. – Спрошу у Джона и Гордона, где играют джаз.
И она ушла.
Рив плюхнулся в горячую воду и потряс головой. Сколько раз в прошлом он говорил женщинам, что их отношения всего лишь развлечение? Сколько раз он уверял, что не хочет брать на себя никаких обязательств и не ждет их от женщины? И теперь, когда одна красивая женщина сказала эти слова ему, он должен был чувствовать облегчение. Должен был чувствовать благодарность за прекрасный секс без всяких дальнейших обязательств.
Почему же у него возникло такое ощущение, будто она ударила его молотком по голове?
Глава 14
Лоркан Грин прошел через главный вход колледжа Беды Достопочтенного во двор церкви Св. Агаты. Он заглянул в домик привратника, убедился, что никто не обратил на него ни малейшего внимания, миновал внушительных размеров часы на стене, прошел под аркой и оказался у входа в здание Уолтон. Войдя внутрь, он в нерешительности остановился посреди вымощенного плиткой прохладного и тихого холла. Лоркан понятия не имел, где находится комната Фредерики.
По лестнице спускалась группа студентов-экономистов, направлявшихся на семинар в аудиторию Уэбстера. Лоркан отступил в сторону, давая им пройти, и заметил на противоположной стене карточку с именами студентов и номерами их комнат.
Он поднялся по широкой лестнице на второй этаж, миновав шесть дверей, обнаружил то, что искал. Лоркан колебался, стоя у двери и не решаясь постучать. Даже после того дня под каштаном он все еще продолжал бороться с собой, стараясь держаться подальше от Фредерики. Ночами он не мог уснуть. То ему казалось, что он величайший мерзавец, то – что самый счастливый человек на свете. Так дальше продолжаться не могло. Им нужно поговорить. Разобраться во всем.
Лоркан поднял руку и постучал в дверь, громко и уверенно. Тишина. И едва не расхохотался. Он так нервничал. Наконец уговорил себя отправиться к Фредерике, а ее не оказалось дома. Он снова покачал головой и медленно побрел назад по коридору, в конце которого было большое двустворчатое окно. Лоркан устало прислонился к подоконнику и выглянул. На горизонте возвышались купола театра Шелдона и библиотеки Радклиффа. Но Лоркан ничего не видел, его мысли были заняты только Фредерикой.
Он встряхнул головой и повернулся спиной к окну, глядя в темный коридор, возвращаясь мыслями к тому прекрасному, разрушившему все его планы дню. Девственница. Лоркан даже не предполагал, что Фредерика может быть невинной. Сначала он видел в ней только милую свободомыслящую студентку. А узнав, что она преступница, совсем не интересовался ее личной жизнью.
Она же была еще ребенком. Нет! Теперь уже нет. С тех пор, как он занимался с ней любовью. Теперь она стала женщиной. Его женщиной. Но нет! Она не его женщина. Он сморщился от боли, пытаясь прогнать эту мысль, которая пронзила его. Он любил ее.
Нет!
Да!
Лоркан Грин опять направился по коридору к ее двери. Перед дверью он снова застыл в нерешительности. От слабости Лоркан едва мог стоять на ногах, как будто на него внезапно обрушилась какая-нибудь страшная болезнь. Сам не зная почему, он взялся за ручку двери и толкнул ее вниз.
Лоркан разинул рот от изумления, когда дверь вдруг открылась.
– Черт побери, Фредерика, какая ты доверчивая, – пробормотал он, заглядывая в обычную студенческую комнату.
Односпальная кровать, узкая, аккуратно застеленная, стояла у одной стены. Лоркану представилось, что Фредерика лежит на постели, ее кудрявые волосы разметались по подушке, лицо во сне порозовело, длинные темные ресницы опущены. Он сделал шаг в комнату, затем еще один и закрыл за собой дверь. Он знал, что студенты обычно не закрывают двери своих комнат на ключ, но от Фредерики ожидал большей осторожности. Лоркан понимал, что нет ничего страшного в том, что он вошел в открытую комнату, и все-таки чувствовал себя не очень уютно.
Стены комнаты украшали копии картин Сальвадора Дали и Оноре Фрагонара. У окна стоял стол, заваленный бумагами. Но его внимание привлек большой мольберт. На мольберте стояла закрытая тканью картина.
Лоркан не догадывался, что только что разминулся с Фредерикой. Девушка перенесла картину из школы Рескина в свою комнату и отправилась в библиотеку, чтобы сделать ксерокопии с других картин Форбс-Райта из имеющихся там книг о художнике.
Стоя у двери, Лоркан некоторое время разглядывал белую ткань, закрывающую картину, потом медленно направился к мольберту. Он еле передвигал ноги. Сердце так отчаянно колотилось, что в груди появилась боль.
На самом деле ему совсем не хотелось знать правду. Ему не было до этого дела.
Прошлым вечером ему позвонил Ричард Брейн и сообщил, что в картотеке преступников о Фредерике Делакруа ничего нет, но попросил его разнюхать все на месте. Хорошо, вот он и занимается этим, подумал Лоркан и ухмыльнулся. Раньше он всегда стремился во что бы то ни стало обнаружить этих подлецов, которые, как мерзкие хищники, нападали на его мир, вносили алчность и обман туда, где все должно быть прекрасно и чисто. Но сейчас он чувствовал себя просто ужасно. И тем не менее, Лоркан, глубоко вздохнув, медленно приподнял простыню с картины.
Картина продвигалась на удивление быстро. Теперь можно было разглядеть деревья и маленький пруд, прямоугольное здание и водяное колесо. У Лоркана появилось ощущение, что он все это уже видел. Он глубоко вздохнул. Конечно, это же водяная мельница в Кросс-Киз! На какое-то мгновение его охватило чувство глубокого облегчения, и это было так приятно. Он все неправильно понял. Фредерика писала картину с натуры. Ничего плохого в этом нет…
А потом вдруг чувство облегчения исчезло. Контур мельницы, четко прорисованный на холсте, совсем не был похож на ту мельницу, которую он успел заметить до того, как они стали заниматься любовью. Где же новая теплица, где новые окна? Может быть, Фредерика просто придала больше романтики этой сцене, в отчаянии подсказал ему внутренний голос, который исходил из сердца. Но Лоркан не мог забыть другие ее работы: старый, обшарпанный дом; комбайн, убирающий урожай; спутниковые тарелки; корзины для мусора и автомобили. Фредерика была убеждена, что предметы нужно изображать реалистично. А этот пейзаж мог быть написан больше ста лет назад.
Лоркан внимательно изучал картину. Лебеди на пруду были пока только в наброске, однако манера напоминала ему кого-то. Кого-то из ранних викторианцев. Но кого? На – этом полотне мазок был совсем не такой, как на ее других картинах, которые ему довелось увидеть. Он был более тонкий, изящный, больше похожий на мазок… Форбс-Райта. Он долго стоял перед полотном, внимательно разглядывая появляющееся на холсте изображение, пытаясь представить себе картину, когда она будет закончена. Старая мельница, деревья, небо, пруд и лебеди.
