Сидя за кофе в огромной столовой, Патрик использовал каждый момент, чтобы изучить женщину, сидящую напротив.
Кроме красных прожилок на глазах и слегка припухшего носа, ничто не указывало на то, что она проплакала всю ночь. Аккуратная и чопорная, Пенелопа перебирала еду на тарелке, в то время как ее взгляд скользил по сложенному листу бумаги, лежащему перед ней на столе из вишневого дерева.
Патрик налил себе еще чашку крепкого, ароматизированного корицей кофе и, стараясь не обращать внимания на легкую дрожь в руках, отставил в сторону пустую тарелку. Странно, он стал есть намного больше с тех пор, как приехала Пенелопа. «Хотя, уконечно, напомнил себе Патрик, внутренне усмехаясь, ведь я постоянно трезв с тех пор, как она приехала. Возможно, именно это повлияло на аппетит».
Даже кофе кажется лучше на вкус! И, что касается двух последних ночей, он по-человечески спал под одеялом на своей кровати, вместо того, чтобы развалиться сверху. Но, что важнее всего, — больше не просыпался среди ночи, задыхаясь от того что демоны, вызванные духом виски, охотились за ним.
Откровенно говоря, Даффи был даже удивлен, как мало он скучал по своему ночному ритуалу и манере напиваться до беспамятства. Оказывается, все, что ему было нужно — это причина быть трезвым.
И эта целеустремленная энергичная женщина, приехавшая сюда с другого края света, положила ему эту причину прямо в ладони. Если она права, а Даффи молил Бога, чтобы было именно так, он, наконец, получит возможность заставить донью Анну заплатить за все несчастья, которыми та терзала его уже больше двадцати лет.
Бог свидетель, старая стерва получит хорошую взбучку за все! Если бы не она, Елена никогда не вышла бы за него замуж — не было бы Джульетты — и он не провел бы последние шестнадцать лет в поисках мишени для своей ненависти.
— Если вы вполне закончили…
— Что? — Патрик моргнул и встретился со строгим взглядом Пенелопы.
— Я сказала, что если вы вполне закончили рассматривать меня, то я хотела бы вам показать кое-что намного интереснее.
— Простите…
Мисс Баттерворт пропустила его извинение мимо ушей и, взяв со стола бумагу, сказала:
— Это последнее письмо, полученное мною от брата, — протянув руку, она подала ему листок, продолжая: — В нем Юстас упоминает, что дон Рикардо составил новое завещание, по которому ранчо наследует Джульетта, а донья Анна не получает ничего.
Патрик с жадностью читал письмо. Он едва помнил Юстаса Баттерворта. Они встречались всего несколько раз, да и то бывал в тех случаях настолько пьян, что не мог все помнить отчетливо. Но теперь его воспоминания становились все более реальными.
Суетливый аккуратный человек, Юстас обладал очень редким качеством. Энтузиазмом. Интересующийся всем и всегда готовый приобрести новый опыт, этот общительный молодой человек завел много друзей в Техасе.
— Как вы видите, — голос Пенелопы прервал его мысли, и Даффи посмотрел на нее с нетерпением, — Юстас твердит, что уверен: донья Анна будет рассержена таким решением своего мужа. Он также пишет, что его встреча с доном Рикардо была пятого числа. — Она закусила губу и после недолгого молчания закончила. — Я получила телеграмму, сообщающую о смерти брата седьмого утром.
Патрик кивнул. Он хотел прочесть письмо сам. И сделает это, если она когда-нибудь замолчит.
— Мы знаем, что донья Анна унаследовала ранчо неделю спустя после смерти мужа. — Пенелопа скрестила руки на своей внушительной груди. — Итак, что случилось с новым завещанием, я вас спрашиваю?
Она уже была возбуждена, и ее возбуждение все более возрастало. Карие глаза горели, придавая ей вдохновляющий и неожиданно соблазнительный вид. Бледное лицо окрасилось в розовый цвет, губы слегка приоткрылись в ожидании.
Пенелопа Баттерворт оказалась совсем не такой, какой была при первом знакомстве.
Патрик отогнал неуместные мысли и поднял руку, прося ее замолчать. Затем строго сказал:
— Я сам хочу все это прочесть. Для этого вы и дали мне письмо, не так ли?
— Да, разумеется! — оттолкнувшись от стола, она встала, пересекла комнату, и вышла через двойные двери, ведущие во внутренний дворик. — Я подожду вас там.
— Отлично, отлично…
Пенелопа прогулялась по каменному полу патио, затем присела на скамейку возле фонтана. Прохладная, чистая вода танцевала и плескалась, ее успокаивающие звуки будили самые светлые воспоминания.
«Это неважно, — сказала она себе, — что у Патрика Даффи не хватает вежливости выслушать даму. Достаточно того, что он прочтет письмо Юстаса. Хотя и было разочарованием открыть, что мистер Даффи-пьяница, он все равно остается главной надеждой».
Она рассчитывала на него. Она сделала все, что могла. И теперь верила, что Патрик согласится с тем, что его теща ответственна за смерть Юстаса.
Имя брата вызвало мимолетную улыбку. Женщина глубоко вдохнула в себя странные экзотические запахи. Так странно было путешествовать по местности, настолько отличающейся от всего, что тебе знакомо и в то же время чувствовать себя, как дома.
Пенелопа выпрямила спину, решив не позволять печали снова овладеть ею, как бы это ни было трудно.
— …Я прочел его.
Мисс Баттерворт подняла глаза. Патрик стоял в распахнутых дверях. Утреннее солнце заглядывало через стены внутреннего дворика, освещая его мягким золотистым светом, и она впервые увидела, какой красивый мужчина Патрик Даффи. И просто стыд, до чего он довел себя пьянством. Хотя его голубые глаза были ясными, тени под ними выглядели, как синяки на его загорелом лице. Пенелопа также заметила, что иногда его руки дрожат, и, судя по его постоянной готовности вспылить, он еще сильно чувствовал отсутствие спиртного.
— Что ты думаешь по этому поводу, Патрик?
— Пат.
— Прошу прощения!
Даффи взглянул на нее украдкой и сощурился: солнце, будто нарочно, направило лучи ему в глаза. Шагнув в прохладную тень патио он повторил:
— Пат. Я сказал, зови меня Пат. Каждый раз, когда ты говоришь «Патрик», да еще таким тоном, я начинаю искать свою маму.
Брови Пенелопы удивленно поднялись, но она кивнула.
— Насчет того, что я думаю, — заговорил он и уселся на скамейке рядом с ней. — Я думаю, что эта старая тварь вполне могла убить твоего брата.
Мисс Баттерворт выдохнула с облегчением, только теперь заметив, что задержала дыхание. Его определение как нельзя более подходило для доньи Анны, хотя звучало оно, по правде говоря, обидно и жестоко. Но не потому ли она и рассчитывала именно от него получить помощь? Головокружительное чувство облегчения охватило ее. Патрик Даффи поверил ей. Освобождение от собственных опасений было неожиданно болезненным.
— Но…
Улыбка сошла с ее лица, когда она увидела, что Патрик озабоченно нахмурился.
