– Расслабься, Сашетт, – шепнула, погладив девчонку по плечу. – Это просто фантазия. Она не сбудется. Я обещаю.
– Правда? – рыжий мышонок поднял на Еву полные опаски глаза.
– Конечно, правда. Я – хозяйка этой фантазии, понимаешь? Поэтому я знаю точно, что она не сбудется.
Саша чуть расслабилась и даже улыбнулась. Ева щёлкнула её по носу и пошла дальше – в лес. Как там Дэн говорил? Мальчики налево, девочки направо, бумажки после себя съедать? Ну-ну.
Вскоре Ева услышала позади себя шаги. Будь она одной из слушавших свой рассказ, поседела бы, наверное. Но на неё не действовали собственные истории.
– Слушай, - возмутилась она, оборачиваясь, – Дэн же ясно сказал – мальчики налево, девочки направо. Или ты у нас сено и солому путаешь?
– Ты ещё не свернула, мы пока на общей тропе, – фыркнул драгоценный, подходя ближе. Почти неприлично близко. Но Ева удержалась и не сделала ни шагу назад. - Я за тобой шёл. Хотел узнать, где ты это всё взяла?
– Придумала. На ходу. Ну, почти. Я за основу взяла один фильм ужасов.
– «Ведьму из Блэр»?
– Ага, – Ева усмехнулась . - Единственный фильм ужасов, который я смотрела.
– Серьёзно? Что так?
– Не люблю я эти пугалки.
– А по тебе и не скажешь. Народ вон как испугала. Сейчас все кустики удобрять будут. Когда отомрут, конечно.
– «Не люблю» и «не умею» вещи разные.
– Это точно.
Драгоценный сделал ещё шаг вперёд. Теперь Ева почти касалась своей грудью его тела. И хотя было темно – светила-то только луна, - она отлично видела его глаза.
– Послушай…
– Я тебя полчаса уже слушал. Хватит.
На этот раз поцелуй был совсем другим. Без привкуса коньяка, само собой, но это мелочи. В прошлый раз он требовал, а теперь просил. Умолял даже. Но так же, как тогда, Ева отвечала, не в силах оставаться безучастной к тому, что происходит.
И отстранилась она первой. С лёгкостью, словно Драго её и не держал…
– Раз слушал, тогда я не буду ничего говорить. Спокойной ночи.
– Ты сможешь уснуть? – богатырь, кажется, усмехнулся.
– Смогу. – Ева отвернулась и направилась дальше в лес. Туалет перед сном никто не отменял. – У меня крепкие нервы.
«Врёшь безбожно. Не было у тебя никогда крепких нервов. Ты просто умеешь придуриваться».
– Пусть так. Но умею же, - прошептала Ева едва слышно и потёрла внезапно заслезившиеся глаза.
Дэн
Да уж.
Лучше бы я этого не слышал.
Это вам не в «чёрном-чёрном лесу».
Ветер как по волшебству утих – затишье перед бурей, удачно совпавшее с мёртвым штилем в сказочке Евы. Беззвучные рваные тени наползали на всё уменьшающееся пятно света от догорающего костра, а отголоски вкрадчивых слов, вроде и отзвучавшие уже, ещё ползали по спине и приподнимали волосы на затылке.
Народ сидел не дыша, зато сама сказочница, бесстрашная личность, учесала в сторону «право-лева», даже не захватив фонарика.
Следом за ней потопал Драго.
И это хорошо.
Я развернулся на деревянных (исключительно от долгого стояния) ногах и наткнулся на ветку, едва не выколовшую мне глаз. И висел бы он на ветке поутру. Гы-гы.
Бр-р.
В кустах что-то сверкнуло, что-то парное, похожее на… глаза!
Сдохнуть и не жить!
Точно глаза – зверь какой-то затаился и наблюдал за мной, не мигая. Отблески костра мерцали на фосфоресцирующей сетчатке, завораживая. Я топнул ногой, прогоняя собственный ступор, а заодно и тварь, с тихим шелестом скрывшуюся в глубине зарослей. Интересно, кто это? Лис или кошак какой заблудился? Или – Ве-е-едьма?
Слегка нервно хмыкнув, я отправился на карниз, проверил натяжение и крепежи палатки и, прежде чем нырнуть внутрь, уставился с «порога» на глазастую луну в россыпи звёзд. Звёзды, одну за другой, подъедали облачные крокодилы, вспыхивая и сыто взрыкивая далёким громом. Они наползали – всё ближе и ближе, - они шли по лунному следу, и шансов у неё не было…
Смешное это состояние – опьянение усталостью, мультики можно смотреть часами.
Я упаковался в спальник, готовясь ворочаться до утра, но, как ни странно, мгновенно уснул.
И кошмар, который мне приснился, не имел никакого отношения ни к голодным облачным крокодилам, ни к ведьме с глазами.
Очнулся я в холодном поту, на волоске от удара о скальную полку.
Тогда, в детстве, его успели смягчить благодаря последней уцелевшей закладке и тому, что страховку перехватил отец. Я отделался переломом пары рёбер и легкой степени сотрясением, но это мелочи, это – заживное, а вот с приобретённым тогда страхом справиться не удалось до сих пор.
Вырвал из кошмара меня совершенно неуместный в нём придушенный девичий писк. Скала так точно не умеет. Осознание того, что я живу, что ничего не болит, что я в любимой палатке, а подо мной трепыхается девушка, породило во мне такую острую, ослепляющую жажду жизни, что более-менее пришёл в себя я лишь когда девушка была извлечена из спальника и зацелована до хриплого сбивчивого дыхания. Шёлковая рубашка её была задрана до шеи, моя правая рука, сдвинув тонкие кружевные трусики в сторону, нетерпеливо ласкала клитор, исходящий соком. Сам я был полностью обнажён, кроме одного места, одетого в резиновую броню (не представляю, на каком инстинкте я умудрился натянуть презерватив).
По палатке хлестал ливень, вокруг вспыхивали зарницы, постоянно рокотал гром. Приглушённая тёмными стенами палатки и пеленой дождя игра света превращала окружающую действительность в феерию.
Я попытался унять головокружение и, пожалуй, остановиться – неправильно это, набрасываться на всё что лежит в твоей палатке, по крайней мере, не спросив согласия, а что-то мне подсказывало, согласием невольной жертвы моего помешательства я не интересовался совсем. Я порывисто вздохнул, уткнувшись носом во влажные волосы за ухом жертвы, но из-за нежно-сладкого её запаха в глазах опять потемнело от возбуждения. И без того эрегированный член запульсировал, сжатый нашими телами, и я, коротко рыкнув, потащил трусики вниз. Девушка приподняла попу, прижавшись ко мне теснее, чем вызвала еще один мой рык,и помогла стащить липнущую к влажному телу тряпку. Эта демонстрация доброй воли и согласия окончательно снесла мне крышу.
Над палаткой вспыхнула ярчайшая молния.
Под оглушительный раскат грома я просунул левую руку под спину девушки и, с нажимом проведя пальцами по нежной коже между лопатками, помассировал шею в основании головы, прихватил влажные волосы на затылке. Девушка стала колючей от проступивших на теле пупырышек, её дрожь передалась мне,и я нетерпеливо вклинился между тускло осветившихся вспышкой далёкой зарницы ног, начав свое вторжение. Ворваться одним движением, как хотелось до белых мух в глазах, не получилось, – влагалище было узким и тесным, совершенно не разношенным, как выражаются мои наиболее культурные друзья, - но каждый миллиметр погружения дарил такой кайф, что я едва не кончил, когда из горла моей восхитительной жертвы вырвался хриплый крик-стон, полный удовольствия, а руки впились в мои волосы с силой исступления.
