Она обхватила себя руками и стала казаться такой хрупкой и беззащитной, что появилось острое желание обнять её и не отпускать. Но Павел держался, потому что знал, что если коснется её снова, то уже не сможет контролировать себя, сойдёт с ума окончательно, потеряется в ней и пойдет против себя — проведёт с ней ночь до того, как она признает, что он не ради спора рядом.
— Я не могу, Паша, я не стану врать себе или тебе… Я запуталась и уже ничего не понимаю…
— Знаю! Знаю! — Всё-таки не выдержав избытка чувств, Павел поднялся на ноги, подошёл к Полине и сел у её ног на корточки, сжимая её руки в своих.
— Поль, ты уверена, что твой человек способен забодать Егорова?
— Да! Не сомневайся даже, он сможет, — принялась кивать.
Руки она не вытащила, позволила касаться её. Дала знак, что ей это не омерзительно, что существует еще хоть малейший шанс на отношения.
— Ладно, тогда я должен буду поговорить с братом. Наверное…
— О чем?
— Его жена изменяет с одним страшным человеком, он же её дальний родственник… Я надеялся, что этот человек поможет разобраться с Егоровым…
— Паша, ты не должен жертвовать своей семьей! — Поля сжала пальцами его руку, заставляя почувствовать себя нужным.
Давно он не мог вот так сесть и поговорить с кем-то. После того как началась заварушка со свадьбой Виктора и уходом сестры из дома, семья развалилась… Не было больше разговоров по душам и совместных посиделок. Брат старался поддерживать общение, но оно было уже иным, не таким как раньше.
— Знаешь, Вика ушла из дома сразу, как узнала, что Виктор женится. Он вынужден был сделать это, потому что тот страшный человек заключил с ним сделку и вытащил Вику из какой-то передряги, связанной с наркотиками… С меня брат взял обещание, что о сделке я и слова не скажу сестре… А ей он сказал, что по любви женится… Вика собрала вещи, влепила ему пощечину и ушла… Наша семья в тот момент и развалилась. Я мог рассказать ей, что Виктор это ради нее сделал — пожертвовал своей личной жизнью, — но не стал. И знаешь, я бы смог не говорить Виктору об изменах жены, если бы это помогло защитить вас с Ульяной и мамой.
Полина сморгнула слезу и улыбнулась.
— Ты хороший человек, Павел, но ты обязан рассказать брату правду… Открой ему глаза. Так будет правильно. Возможно, только так он сможет стать счастливым…
— Не знаю, иногда мне кажется, что он не будет счастлив без Вики…
— Ты говоришь какие-то страшные вещи, — нахмурилась Поля.
Павел улыбнулся. Ему казалось, что он знает ту часть правды, которую не следовало бы, то, что разрушит его представления об идеальной семье, но всё чаще задумывался о том, что Виктор давно влюблён в Вику, как и она в него.
— Так уж вышло, что мама приняла моего отца с сыном от первого брака. А потом он ушел к другой женщине, оставив Виктора и меня. Мама против не была, потому что полюбила Виктора, как своего… А потом она познакомилась с мужчиной, который снова смог вдохнуть в неё жизнь. Мы с братом приняли его, как родного отца. Вика родилась через несколько лет их совместной жизни. Рак не пощадил его. Он умер, а мы остались втроем на маме. Она одна старалась ради нас всех. Пособий, которые платили на Вику по потере кормильца, не хватало, как и тех денег, что мама зарабатывала, но она старалась…
Поля прикусила губу. Её брови сдвинулись домиком, и Павел убедился в эту секунду, что ни черта она не Снежная королева. Она умеет чувствовать, возможно, даже лучше многих других людей.
— Получается, твоя сестра и твой брат совсем не родные друг другу? — Павел кивнул. — Тогда почему ему позволили оформить опекунство?
— Не знаю, думаю, что он мог бы оформить опеку над кем угодно, у нас ведь главное детей сплавить из переполненного детского дома куда-то… В общем, я в подробности не вдавался никогда…
— Тогда вполне может быть, что они любили друг друга совсем не так, как должны брат и сестра… Возможно, потому Вика и отдалилась от вас: вышла назло твоему брату замуж за человека, которого он считал не «тем». И теперь она снова показывает свой протест, встречаясь с Егоровым…
— Не знаю, но если буду думать об этом, то у меня взорвётся мозг. Пойдем, погуляем немного в саду? На улице сегодня так хорошо… А еще я обожаю ночное небо.
Поля улыбнулась и кивнула. Она ничего не сказала, да и не требовалось это. Заставив себя отпустить её руки, Павел встал на ноги и первым вышел из библиотеки, слыша шаги за своей спиной.
История Павла была такой сложной, что голова шла кругом. Поля хотела как-то помочь ему разобраться во всем, поддержать, но она сама нуждалась в помощи и поддержке. Тот факт, что между братом, которого любит больше собственной жизни и которому обязан этой самой жизнью, Павел выбирает её и Улю, разливался приятным теплом в душе.
Взяв по пути к двери шаль, лежащую на пуфике, — вероятно, мама её забыла убрать, — Поля накинула себе на плечи и вышла через запасной выход на задний двор следом за Павлом.
Свежий воздух, был пропитан ароматом зелени и распустившихся сиреневых цветков вечерницы. Прохладный ветерок пытался пробраться под одежду, поэтому Полина еще сильнее укуталась в шаль. Она уже успела забыть, как хорошо вот так прогуляться под открытым небом. Поля подняла взгляд на бархатное полотно тёмно-синего, почти черного цвета, усыпанное крошечными звездами, в центре которого красовалась полная луна.
— Обожаю полнолуние, — произнес Павел, подойдя ближе.
— Ты пугаешь меня. Надеюсь, ты не превратишься сейчас в волка-оборотня?
Поля посмотрела на мужчину и поняла, что её шутка явно была лишней. Не следовало ничего говорить. Она замолчала, а когда почувствовала его руку на своей талии, положила голову на плечо.
— Как ты думаешь, Паш, мы сможем со всем справиться?
— Такие люди, как Егоров понесут своё наказание, будь уверена в этом. Даже если не твой загадочный помощник… Знаешь, мама всегда говорила, что любовь побеждает зло… Потому что любовь — это надежда, вера, доброта и всё хорошее, что только существует на свете.
— Пожалуйста, не говори такие громкие слова… Не сейчас, ладно? Я готова поверить в то, что ты больше не стараешься сблизиться ради спора, но если попытаешься признаться в любви, я уйду, потому что не готова…
Голос дрогнул. Поля поняла, что неприступные барьеры, которые она выстраивала годами вокруг своего сердца, начали медленно рушиться, а в сердце зияла огромная дыра — пустота, которую сложно было заполнить чем-то. Она боялась впускать туда Павла, чтобы снова не обжечься, чтобы землю грызть не пришлось от боли, которая в прошлый раз хлестала розгами по обнаженной плоти.
— Не скажу… Я пока и сам не понимаю, что это такое, но я хочу касаться твоих губ, до умопомрачения, со дня нашей первой встречи хочу этого…
Поля посмотрела на него, отмечая искренность во взгляде. Провела подушечками пальцев по его небритой щеке и улыбнулась, потому что ей нравились ощущения. Она не смогла сдержаться, встала на носочки, запустила руку в волосы мужчины, массируя его затылок указательным и средним пальцами и прильнула к губам. Это не было похоже на первобытный инстинкт, заставляющий пожирать своего партнера, вгрызаясь в его губы до появления привкуса крови — нечто такое было между Полей и Егоровым в моменты их единения, — нет, сейчас все происходило иначе. Нежно касаясь губ Павла своими, она ощущала, как внутри всё вибрирует, словно действительно — как и рассказывают во всех этих женских романах, которые никогда не любила, — тьма бабочек начинает махать крыльями. Земля плавно уплывала из-под ног, и возникло ощущение полной невесомости, будто бы находишься где-то в космосе, среди этих звёзд, утопая в бархате ночного неба.
