Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
И правда, с чего он взял, что старший брат поднимет руку на мать? Матушка переступила все границы, попытавшись своей рукой отравить собственное дитя, – но старший брат границ вовсе не признавал, никаких, никогда. Желай он матушке смерти, не понадобились бы ему ни повод, ни причина. А уж коль он ей смерти не желает, то и покушение, почти удачное, ничего не изменит. Все это кажется понятным и последовательным, когда брат здесь, когда его видишь.
Проситель кланяется еще раз – извиняется, благодарит.
– Садись, поговорим. Что ты знал?
Возможность сесть – время на раздумье. Старший плохо выглядит. Это хорошо. Это прекрасно. «Яд малиновки», щедрой рукой положенный. Семеро из десяти умерли бы. Двое лежали бы пластом, а он плохо выглядит.
– Желал бы сказать, что ничего, господин. – Лгать старшему брату почти всегда неразумно. Лгать ему сейчас – неразумно втройне. – Я знал, что они затевают что-то, матушка, ее сторонники и дядя. Они были обеспокоены тем, что делаете вы. Они были уверены, что вы, на самом деле, намерены противостоять Великому Регенту и погубите дом. Они были рады, что в доме возник раскол, и надеялись что-то из этого извлечь.
Теперь он говорит ровно, отчетливо и спокойно. Умело, как все, что делает. Недаром матушка предпочитает его старшему.
Догадаться, что готовится недоброе, было нетрудно. Матушка боялась, негодовала – и радовалась. У нее появился шанс, у матушки, у госпожи Ёси-химэ, сестры князя, вдовы князя, матери князя… не того князя. Очень сложно убедить кого-то, что твой старший сын – негодный правитель, если за последние пять лет земли у княжества прибавилось вчетверо, а доходов с нее – вдесятеро и почти никто при этом не умер зря. Очень сложно убедить кого-то, что твой старший сын – сумасшедший, если за последние пять лет у него случались сражения, которых он не смог выиграть, но ни одного, которое он бы проиграл. Да, он одевается как три пугала, ведет себя как четыре, не спит с женой и избрал образцом для подражания владыку подземного мира – но за пять лет добром или силой больше половины севера перешло под его руку, и, что важнее, не имело оснований о том жалеть… пока с юга не пришла другая сила и не сказала северо-востоку: «Склоните головы или умрите». Второе не было пустой угрозой: там, где север воевал десятками тысяч, юг, Великий Регент, Тоётоми Хидэёси, с легкостью вывел в поле сотни.
– Я думал, – он продолжает, – что они хотят переворота. Законной смены власти. Что они не рискнут сделать что бы то ни было, за что Регент потом сможет покарать их, изобразив справедливого судью и прибрав княжество к рукам целиком – через их трупы. Я считал, что они будут действовать через совет клана… Я и подумать не мог, что они прибегнут к яду, и так открыто. Я… – он снова распластывается по полу, – недостойный, был глуп и подвел вас, мне нет прощения.
– Сядь.
Господин зябко ведет плечами, берет с подставки чашку, пьет, слегка морщась.
– У тебя время до утра, – сообщает он. – Когда я уеду, тебя не должно быть среди живых. Подробности – на твое усмотрение.
Это… Стены дергаются вправо-влево, ветка в бело-рыжей вазе двоится, потом становится прежней, коричневой сеткой, клеткой для листьев, клеткой, которую нельзя покинуть и остаться в живых, а покидать все равно придется… Это не очень удивительное решение. В конце концов, заговор устроили его именем и в его пользу.
– Вы, – спрашивает он не кланяясь, – не поверили мне, господин?
Господин с усилием встает, делает два шага к окну, греет руки под солнечным светом.
– Поверил. Если бы я тебе не поверил, я бы еще подумал. Ты прав. Хотя бы объяснением я тебе обязан. Если бы это был ты, если бы ты решил, что я заигрался с Регентом, не отвечая на приглашения, не подчиняясь приказам – но и не вступая в войну, что я в этот раз поставил на кон слишком много, что этому пора положить край – и быстро… Если бы ты отравил меня, чтобы приехать в ставку Регента и сказать: «Это было наше внутреннее дело, его больше нет, тот, кто посмел проявить к вам неуважение, мертв, а мы – ваши, располагайте нами». Если бы это ты подтолкнул матушку в ее ненависти и дядю в его страхе – нам было бы о чем говорить сейчас.
– Господин…
– Забудь. Понимаешь, я действительно совершил ошибку, заигрался, да. Слишком долго тянул с ответом. Регент приказал клану Ходзё подчиниться, они ответили отказом, он двинул войска… А я сидел и ждал, смотрел, куда прыгнут Ходзё. Они посылали ко мне людей, просили помощи. Если бы они дрались всерьез, я ответил бы им «да». Вместе у нас было бы четыре шанса из десяти. На полную победу. На выживание – семь, у нас, у них – меньше. Но у нас – твердые семь. Понимаешь, семь. Когда убили отца, у нас не было семи, у нас не было трех, у нас была едва половина одного… А до того… Отец знал, что на нас скоро навалятся. Он вел переговоры с Одой, чтобы стать их рукой на севере, чтобы они дали нам жить – за службу. Вышло иначе. Князь Ода погиб, отца убили, нас прижали к стене, и мы пошли от стены…
«Это лихорадка, – думает сидящий, – это она сейчас говорит со мной».
– Мы выстояли сами, мы выигрывали, и я надеялся, что, если Ходзё не струсят, мы сможем играть дальше. Я на это не рассчитывал, я взял Айдзу так быстро еще и для того, чтобы нам было чем торговаться и что отдавать, если прижмут, но я надеялся на это, и надежда отняла у меня время… Я думал – еще день, еще неделя, и они поймут, что в осаде им не высидеть, драться нужно в поле. Ошибся. Они тоже ошиблись, упустили все время, что было. Они еще живы, еще сидят в своей крепости, но все решено, их раздавят, и Ходзё не бывать нигде. Следующие мы. А нам нужно два-три года, и их негде взять. Сейчас мы можем продержать Регента достаточно долго, чтобы под ним обрушилась власть, – но у нас не получится при этом выжить.
Господин поворачивается, на скулах у него красные пятна, а выражение лица не изменилось, только слова валятся быстро, налетая друг на друга… Замок Курокава вокруг слегка гудит стенами, видно, недоволен, что его брали, оказывается, как разменную фигуру.
– Тогда я решил ехать туда, к Регенту, под Одавару. Кланяться. Был риск, что он из меня сделает пример для прочих, где-то на треть. Немного. А сбылось бы, так голове, которая делает такие ошибки, и не место на плечах. И у меня был наследник. Ты был. Я думал, понимаешь, что ты у меня есть. И когда все случилось, думал, что ты пришел к тем же выводам, что и я.
– Господин, – глухо говорит сидящий, – я хотел бы вас обрадовать, но я не знал. И это правда.
– Я знаю, что правда. Я с тобой с последним разговариваю. Ты надеялся, что будет как всегда: интриги, совет, клика, которая обвалится, когда ты ее не поддержишь. И все обойдется. И я сыт, и матушка цела… Я тоже так думал, тогда, с Хатакэямой. Что этот дурак поймет, что обречен, что у него больше не получится играть на три стороны. Поймет и попросит мира, по-настоящему, – и ничего не случится. А он даже не был моей любимой матушкой, а был – просто жадным соседом, – смеется господин.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
