Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Лерка поглядела на дверь.
– Как ты догадался? Что он… не настоящий?
– Не знаю. Почувствовал. Он отобрал у Катьки колокольчик. Он допытывался, где я спрятал доску. У него не очень хорошо работает правая рука. Настоящему Мертвецу я не говорил про то, что дом с красной крышей…
– А ты спрятал доску?
– Угу.
– А где ты её спрятал? – спросила Лерка. – Здесь?
Я кивнул на батарею.
И тут свет погас.
Было тихо. Мы сидели в темноте. Вернее, сначала это была темнота, потом глаза стали потихоньку привыкать, очертания комнаты проступали, проступали…
Далеко, за холмом, полыхнула молния, село озарилось белым светом.
– Грома нет, – сказала Лерка.
– Далеко потому что, – объяснил я. – Вот грома и не слышно. Опять гроза…
– Не, – покачала головой Лерка. – Это гроза такая. При такой грозе молнии не в землю бьют, а по небу распространяются. Как зарницы. При такой грозе свету много, а грома вообще нет. И дождь может быть совсем мелкий.
Я посмотрел в окно. Молнии стали вспыхивать чаще, гроза приближалась.
– Где она? – спросила Лерка. – Почему не ломится?
– Не знаю. Может, готовится. А может, инструменты ищет. С голыми руками через эту дверь не пройти. Башку обломает.
Лерка взяла меня за руку.
– Я сказала дедушке, что до утра меня не будет, – вздохнула она. – Что пойду к тёте Вале, у них караоке. Будем петь, это здорово. Так что дед не станет меня искать. Не станет. Нам каюк… Нам каюк?
– Не знаю, – ответил я. – Может, всё и обойдётся. А может, нет. К утру станет ясно.
Я встал и на всякий случай проверил дверь ещё раз.
Закрыто. Надёжно, плотно. Кровать тоже хорошо держит. Через такую дверь пройти будет тяжеловато.
Но я не сомневался, что Костриха попробует пройти. Попробует.
– Она к нам полезет? – Лерка тоже посмотрела на дверь.
– Полезет. – Я снова уселся рядом с ней. – Я ей нужен.
– А как она до нас доберётся? Если ты говоришь, что дверь надёжна?
Я не ответил. В коридоре послышались шаги. Затем приятный женский голос сказал:
– Доберусь.
Лерка прижалась ко мне.
– Открывайте. От-кры-вай-те…
В темноте этот голос звучал жутко.
– Валерия, – позвали из-за двери. – Валерия, открой дверь! И я тебя не трону.
Лерка вздрогнула и прижалась ко мне.
– Валерия, я тебе ничего не сделаю, – продолжала Костриха. – Ты мне не нужна. Мне нужен он. Он. Открой…
– Замолчите! – крикнула Лерка. – Я не хочу вас слушать!
Костриха засмеялась.
– У тебя ведь есть родители, – зашептала Костриха. – Валерия, у тебя есть папа, у тебя есть мама. Они ещё очень молодые. И у тебя есть дедушка. Старый человек, но тоже хочет пожить. Открой, или я…
– Замолчи! – закричала Лерка. – Заткнись! Я не открою!
В дверь стукнули. Несильно. Затем шаги. Шаги удалялись от нашей комнаты к лестнице. Медленные шаги. После каждого шага пауза.
Потом снова тишина.
– Она ушла? – шёпотом спросила Лерка.
– Нет. Она вернётся. Подготовится и вернётся.
– Как подготовится?
– Не знаю… В гараж спустится, лом возьмёт. У тебя фонарика нет?
Лерка промолчала.
– Извини, что я…
Лерка махнула рукой.
Я сидел и пытался что-нибудь придумать.
Мы были заперты на втором этаже. Вокруг никого, до ближайшего дома на краю села километр. Кричи не кричи, никто не поможет. Ловушка. Конец.
Как я проворонил этого Мертвеца? Ведь что-то насторожило меня в нём, что-то напрягло, когда он переступил порог. Но я всё равно купился. Купился, как последний баран…
Лерка начала потихоньку молиться. Приложила руки к груди и шептала что-то.
Я молитв не знал, поэтому просто сидел и глядел в потолок. Завидовал. Если всё кончится хорошо, то я обязательно выучу молитвы. Лерка меня научит. Я буду хорошим учеником.
В книжках часто пишут, что герои, попав в сложную ситуацию, о чём-то думают – о прежней жизни, о судьбе, о других ненужных в подобных обстоятельствах вещах. Ни о чём таком я не думал. Я думал о пельменной. Да, да. Я думал о пельменной. Я не псих. Но такие вещи со мной случаются, иногда начинаешь вспоминать какую-нибудь страничку жизни и не можешь остановиться. Однажды, во время нашего очередного переезда в другой город, мы задержались пообедать на трассе. Маленькая деревушка. Там была пельменная. Старая, видимо, ещё с советских времён. Даже вывеска старая. И внутри тоже всё старое, ни пластика, ни металла. Дерево и какая-то медь почерневшая. Касса старая, столы старые… Еда вкусная, котлеты, чай с мятой. Лучшее воспоминание в моей жизни. И сейчас, сидя в забаррикадированной комнате и ожидая развития этой малоприятной ситуации, я вспоминал пельменную на краю дороги, в деревеньке, названия которой я даже не помнил.
– Если мы отсюда выберемся, то я… – сказала вдруг Лерка. – То я… я траву в огороде буду пропалывать каждую неделю.
Я рассмеялся.
– Чего смешного? – спросила Лерка.
– Смешная ты, – сказал я. – Нас скоро… побеспокоят. А ты про траву – выполю…
– Выполю. И жуков колорадских соберу. А ты что сделаешь? Если выберешься?
– На море поеду, – сказал я. – Зароюсь в песок и буду пить ананасовый сок. На море я никогда не был, хочу очень.
– Не, не так надо отвечать, – возразила Лерка. – Ты должен от чего-то отказаться, чтобы нас спасли! Вот если бы ты курил, то ты должен был бы бросить. А ты не куришь… Какой-нибудь порок у тебя есть?
Я подумал и решил, что один порок у меня всё-таки есть. Не очень серьёзный, но есть.
– Ну, хорошо, – сказал я. – Я откажусь. Даже больше, дам зарок. Если мы отсюда выберемся, я не буду целый год играть в компьютерные игры. Хотя нет, пожалуй, год – это слишком долго… Пусть будет полгода…
Лерка ткнула меня в бок.
– Нельзя торговаться в таких случаях.
Я подумал, что торгуйся не торгуйся, а всё равно ничего не изменится.
Со стороны гостиной послышался рёв. Долгий, протяжный, болезненный.
– Это кто? – спросила Лерка.
– Она. Превращается. Наверное, это очень больно – превращаться. Всё растягивается…
– В кого она превращается? В белую кошку?
– Нет, не в кошку. В кошку она легко превращается, быстро. Значит, сейчас она превращается во что-то другое…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
