Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Когда Ба вторгалась в кабинет, товаровед, истерично дергая кадыком, выползал из своего укрытия. В качестве отступных он тряс перед собой, словно белым флагом, связкой ключей от склада. Ба, еще раз оглушительно хмыкнув для окончательного подавления его воли, пропускала его вперед и конвоировала к заветным, недоступным среднестатистическому советскому гражданину, помещениям.
Через какое-то время она торжественно выплывала к нам и победно несла в руках что-то заграничное, красивое и бесспорно качественное. Следом выползал несчастный товаровед. У товароведа выражение тела было такое, будто он несет за пазухой голодного ядовитого тайпана. Для вашего сведения — сила яда тайпана такова, что одним укусом он может убить сто взрослых людей!!! Если взять во внимание еще и Ба, торжественно шествующую рядом с товароведом, то смело можно утверждать, что двести человек в радиусе одного прыжка были на волоске от долгой и мучительной агонии!
Таким отчаянным методом Ба в эпоху жесточайшего советского дефицита добывала более или менее сносную одежду для всей своей семьи. Иногда, кстати, кое-что перепадало и моим родным. Был случай, когда Ба выдержала бой с самим директором универмага и ушла от него с тремя парами югославских кожаных сапог. Потом в них щеголяли моя мама и папина сестра Зоя, а третья пара улетела в Новороссийск, к дочке приснопамятной Фаи, которая Жмайлик.
Хуже обстояли дела с постельными принадлежностями и бельем. И так как неоднократные хождения по складам укрепили Ба в мысли, что перьев со всех голубоватых членистоногих советских кур хватает только на перины для партийной верхушки, то ничего другого, как самой шить одеяла и матрасы, ей не оставалось.
Для шитья одеял и матрасов закупалась овечья шерсть. Самым легким в этом деле была покупка шерсти. Далее начинались семь кругов ада. Эту кошмарную, невероятно грязную шерсть сначала нужно было очистить от мусора и репейных шишек. Далее ее тщательно промывали в пяти водах. Потом во дворе, на самом солнцепеке, стелились большие клеенки, и на эти клеенки выкладывалась мокрая шерсть. При этом ее в течение дня нужно было обязательно ворошить и переворачивать, чтобы она просохла со всех сторон. Потом шерсть выбивали длинным тонким прутом виноградной лозы. Долго и нудно, до волдырей в руках и радикулита в пояснице. Далее каждый (!) клочок шерсти нужно было распушить в руках, чтобы он стал невесомым и легким, как облачко.
Под одеяло покупалась специальная ткань, из нее шился наперник, его набивали шерстью, простегивали, а потом к одной стороне одеяла пришивался шелковый отрез, чтобы он красиво выглядывал из конвертика пододеяльника.
Адская работа. Поэтому, когда Ба бралась за нее, Маня перебиралась на день-второй к нам, чтобы не попадаться ей под горячую руку. Мама сидела с маленькой Сонечкой и не могла помочь Ба, зато она по мере возможности освобождала ее от других домашних забот. Поэтому в этот тяжелый период дядя Миша обедал и ужинал у нас.
— Спасибо, Надя, — говорил он маме, протягивая тарелку за добавкой, — если бы не ты, она бы давно уже простегала меня и Маню вместе с одеялами вдоль и поперек!
Мама делала бровки домиком, собирала губы в бантик, чтобы не рассмеяться, и предостерегающе кивала в нашу сторону. Дядя Миша отмахивался:
— Дети сами все знают!
В один из таких дней Ба позвонила маме:
— Я уже управилась с большей частью работы, пора набивать наперники шерстью, нужно, чтобы девочки подержали одеяло, пока я буду его простегивать. Отправь ко мне Наринку с Маней. И спасибо тебе, дорогая, за все, ты меня очень выручила.
— Ну что вы, тетя Роза! — Мама зарделась как школьница. — Не за что благодарить. — Девочки, — окликнула она нас, — Ба нужна ваша помощь!
— Хорошо, — мигом отозвались мы.
Кто бы посмел отказать Ба в помощи? Никто! Жить хотелось всем. Поэтому расстояние между нашими домами мы взяли резвым галопом за рекордно короткий срок.
Ба мы застали возле калитки. Она наспех чмокнула нас в щечки.
— Я в магазин за суровой ниткой, — бросила она на ходу, — ведите себя тихо, скоро буду.
Мы помахали для приличия ей вслед рукой и толкнули калитку. И окаменели от восторга. В центре двора на больших клеенках пенились воздушные клоки чистой белой шерсти. За три дня Ба успела ее промыть, просушить, взбить деревянным прутом и распушить облаком.
— Ух ты!!! — выдохнули мы. — Красота-то какаааая!
Шерсть была белоснежная и, казалось, искрилась на солнце.
— Ура, — запрыгала Манечка, — кругом лето, а у нас зима, вон посреди двора лежит целая куча снега!
Мы подошли поближе. Потрогали аккуратно шерсть — она приятно поскрипывала в руках и вкусно пахла стиральным порошком.
— А давай разуемся и походим по ней! — У Маньки загорелись глаза.
— Мань, — замялась я, — Ба нас за это по головке не погладит.
— Да ладно тебе, у нас же ноги чистые, мы осторожно! — Манька быстро скинула сандалики и ступила в шерсть. — Ой! — вскрикнула она. — Здорово-то как и немного щекотно.
Я последовала ее примеру. Ходить по шерсти оказалось сплошным удовольствием, она была пушистая и очень мягкая и доставала аж до Маниных коленок, а мне доходила до середины икр.
— Можно ласточкой в самую гущу нырнуть! — крикнула Маня и бросилась вниз головой.
Раздался глухой стук.
— Ой, мамочки, — Манина перекошенная мордочка вынырнула из шерсти, на лбу моментально раздулась шишка. Она потрогала ее. — Ты, это, поаккуратнее тут с нырянием, а то под клеенками голый двор, я вот на что-то твердое напоролась.
— Больно? — Я нагнулась присмотреться к шишке.
— Больно! — вскочила на ноги Манечка. — Только я потом буду расстраиваться, а то сейчас времени у нас в обрез!
Времени действительно было в обрез, поэтому мы спешили порезвиться вдоволь.
Сначала мы развлекались тем, что перекатывались по шерсти туда и обратно. Потом мы стали кидаться ею, словно снежками, друг в друга. Снежки по причине рыхлости отказывалась долетать до цели, поэтому приходилось кидаться друг в друга с разбега. Тормозить мы вовремя не успевали и вылетали на голую землю, увлекая за собой часть шерсти.
Потом Маня попала «снежком» мне в рот, и меня чуть не вывернуло, пока я извлекала изо рта волосики. С воплем: «Дура, что творишь!» — я кинулась на нее, и мы долго мутузили друг друга посреди клочьев шерсти.
Потом мы устали и решили помириться. Лежали рядышком и смотрели в небо.
— А я могу плюнуть так, что мой плевок поднимется в небо, а потом упадет тебе в лицо, спорим? — сказала я.
— До неба не доплюнешь, — лениво отозвалась Маня, — но попробовать можно.
И мы минут пять плевались вверх, с прицелом попасть друг в друга. Исплевали себя вдоль и поперек. А потом Маня сделала роковое предложение.
— Нарка, — сказала эта вечная зачинательница самых опасных наших продедок, — а помнишь, как папа весной доводил до ума погреб?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
