— Дан не мог! Я уверен! Он сам мне обо всём рассказал. Что пригрозил Ари, если она не успокоится, отобрать сына и вырастить без её участия. Сказал, что лучше никакой матери, чем истеричка.
— Хочешь, я подключу сыскной департамент? — участливо поинтересовался король, наблюдая за метаниями приятеля по кабинету: окно — стол, окно кресло у стены и опять окно. — Успокойся и не мельтеши! Расскажи лучше, что удалось выяснить, может я чем могу помочь?
Метавшийся по комнате Экшворд, налил себе полный бокал вина, одним махом выпил его, словно это простая вода, небрежно вытер рот рукавом и с размаху опустился в кресло у горевшего камина. Глаза бездумно обежали королевский кабинет, остановившись на его хозяине:
— Что, красавец я нынче? Все морщатся и жалеют, а она не только не отвела взгляд в сторону, но ещё и надерзила.
— Кто она, Эш?
— Леди Ва… лентайн. Похожа на эстийку, только глаза не холодные, как воды северного моря.
— Эш, ты пьян?
— Есть немного. Но голова ясная. Спрашивай, что хотел узнать.
— Что сказали маги, Эш? Ты же обращался в Магистериум?
— Мой сын жив. И он неподалёку. Они провели ритуал, и мне удалось поймать отголоски эмоций малыша.
— Эш, не томи. Что удалось узнать?
— Что кататься на лошадке весело, котик и собачка смешные, а мама красивая и тёплая, вкусно пахнет, умеет играть и петь песенки.
— Так твоя жена жива!
— Я не знаю… — Экшворд ухватился двумя руками за собственную шевелюру и со всей силы дёрнул за волосы. — Не знаю! Когда я женился на единственной наследнице своего соседа с той стороны, я и думать не мог, что она посмеет нарушить нашу договорённость и попытается сбежать. Она всегда грезила своим домом и, если бы сбегала, то туда. Но поиск показывает, что мой сын здесь, в столице. Что Ариане тут делать? Её фрейлину опознали по остаткам платья, второе женское тело оказалось настолько обезображено, едва разглядели светлые волосы, похожие на Арианины. Вот и предали земле на родовом кладбище. Свадьба Дана сама собой отложилась из-за траура. Аквика рвёт и мечет из-за этого, а брат, кажется, наоборот только рад. Я уже не знаю, Вит, на что надеяться. Единственное в чём уверен, мой сын где-то неподалёку, и я его отыщу!
— А Ариана?
— Если она жива, найду и запру в Риверстоне.
— А, если нет, ты женишься по окончанию траура. Тебе нужен наследник.
— У меня уже есть.
— Не глупи. Если Ариана погибла, а Рэм попал в чужие, враждебные тебе, руки, сам должен понимать, как его могут воспитать.
— Мне не нужна придворная пустышка в качестве жены, Вит. Любая из них продаст отца родного ради титула и денег, они превыше всего ценят собственный комфорт и мнение света. Знаешь, сыт по горло всем этим.
— Ну так женись на этой своей дерзкой леди, как её? Ва… тьфу! Запамятовал. Ну, на той, которая похожа на эстийку. А она точно леди?
— Не знаю, но так к ней обращались в Магистериуме.
— Магиня, значит. Впрочем, так даже лучше. Она же тебе понравилась?
— Скорее, заинтриговала, — усмехнулся Сумеречный герцог. — Мне стало интересно, какие тайны скрываются за красивой улыбкой. И почему мой титул, и покарябанная рожа на неё действуют иначе.
* * *
Как оказалось, рановато порадовалась Татьяна своему переезду. Его Светлость смог отыскать её и на новом месте жительства. Всему причиной оказался Магистериум. Там никто не собирался скрывать, кто она такая и где живёт. Но была и хорошая новость: к дому прилегал небольшой садик и малыша на прогулку можно было выводить именно туда.
Дырявая память оказалась плохим подспорьем в деле выяснения всей подноготной герцога. Сам же он о себе рассказывал крайне мало, однажды упомянул лишь о цели обращения к лорду Джагсу. Герцогу понадобилась помощь в одном очень важном для него деле. Но результатов пока нет, и ему остаётся только надеяться, что удастся придумать какой-либо выход из создавшего положения. Дело было во время прогулки, на которую Татьяну пригласил Экшворд. Теперь она знала не только титул своего нового опасного знакомого, но и имя. И это, отнюдь, не радовало.
— Разве вы не к целителям лечиться прибыли? — осмелилась тогда поинтересоваться Татьяна, а услышав ответ, что к поисковикам, буквально заледенела изнутри. Точно! Он ищет мальчика и не успокоится, пока не найдёт его.
— Почему вы так внезапно побледнели, леди Валентайн, — заметил Танину реакцию её спутник. Тёмно-серые грозовые очи подозрительно вперились в разволновавшуюся девушку.
— Это просто усталость, — извиняюще пробормотала она, надеясь, что ей поверят.
— Я так не думаю, — в ответ заявил этот несносный лорд. Вместо того, чтобы поддержать и предложить присесть на одну из скамеек, стоявших вдоль парковой аллеи, как это сделал бы любой другой на его месте, Экшворд начал внимательно изучать её лицо, заглядывая прямо в глаза. И она не выдержала этого прямого вызова, опустила взгляд, чувствуя себя неловко.
— Почему вы так решили? — тихо спросила Татьяна, стараясь не смотреть в лицо герцога. По словам прислуги, его ещё называли Сумеречным герцогом и властителем Северного края. Весьма красноречивое прозвище. Его Светлость оказался крайне скуп на улыбки, всё больше мрачно взирал на мир или насмешничал. Она подозревала, что причиной для продолжения их знакомства оказалась её дерзость. Промолчи она тогда при столкновении, прикуси язычок и ничего бы не было. Но ей же непременно нужно было огрызнуться.
— Кажется, вам тоже есть, что скрывать, миледи? — чуть шершавый от мозолей палец приподнял Танино лицо за подбородок, чтобы вновь встретиться с грозовым взглядом. — Вы сбежали от семьи?
— Откуда такие предположения? — снова вспылила она. — И вообще, это не ваше дело, от кого я сбежала.
— Не моё, — согласился Экшворд. — Но я могу помочь. Хотите?
— А, что взамен? — хмыкнула она, скептически окидывая взглядом невозмутимую физиономию Экшворда. На них оглядывались. В глазах прохожий мелькало удивление с толикой любопытства.
— Как вы думаете, — внезапно решил переменить тему мужчина, оглядываясь по сторонам и окидывая насмешливым взглядом любопытствующих, — что о нас думают все эти люди?
— Какое мне до этого дела? — фыркнула Татьяна, — не уходите от ответа! Вы вознамерились мне предложить помощь. Что вы за это хотите? Только не нужно рассказывать о желании помочь по доброте душевной. Всё в мире имеет свою цену, а бесплатный сыр бывает в мышеловке для второй мышки. Первая расплачивается жизнью за любовь к халяве.
— Вы не верите в людей?
— Абсолютно. Я не верю никому и ничему, кроме себя.
— А в любовь вы верите? — тут уже не выдержал Экшворд и внезапно чему-то развеселился. И это выглядело очень непривычно для обычно хмурого лица, способного максимум на насмешливую полуулыбку.
