Книга Тайна Подземья - Светлана Гамаюнова

Домой вернулась поздно с обкусанными губами, растрепанными волосами и такими же растрепанными мыслями. Эйфория осталась за дверью, но чувство невероятности произошедшего меня не покидало.

На меня, такую взбудораженную, странно посмотрела соседка по комнате Берта. Полненькая, необщительна, спокойная, с непримечательной внешностью, девушка старалась жить по принципу: ты и я чужие, но мы уважаем друг друга. Уже который год мы мирно сосуществовали, не будучи ни врагами, ни близкими подругами. Никто не вмешивался в дела и чувства другого, никто не лез в душу с расспросами и советами. Мы по очереди поддерживали порядок в комнате, иногда вместе пили чай и разрешали списывать пропущенные лекции. Берта обожала музыку и вечерами надевала наушники, погружаясь в свой мир. Она тоже училась на фею равновесия, но особого рвения в учебе не проявляла, при этом явно не сачковала, решив, что как-то все сложится. Умение входить в слои ценилось высоко, и она понимала, что работу себе найдет, а значит, не пропадет. Поэтому ее вопрос – хорошо ли я подумала, прежде чем вступать в определенные отношения с парнем – меня удивил.

– Я думаю, Берта, думаю, но это так необычно, и я не знаю, что делать и как жить дальше. Это что-то удивительное, неповторимое, прекрасное и… – я хотела продолжить эпитеты, но услышала сдержанное фырканье.

Берта смотрела на меня с явным сочувствием.

– Сейчас с тобой бесполезно разговаривать, но я тебя прошу, подумай хорошо прежде, чем окончательно влюбиться. Или уже влюбилась? Ты знаешь, этим летом я была на практике во втором слое, там, где все поведены на вопросах любви. Кто называет его любовным, кто сексуальным, но там не все построено на сексе, отнюдь. Именно на любви. Скажу – было интересно, познавательно. Я многое поняла и теперь еще больше не хочу никаких любовей. Они сумасшедшие, те, кто этим живет. Там столько всего, – и Берта закатила глаза. – Безумный слой. Сложный, перепутанный. Как только тамошняя фея с потоками этих идей справляется! Мне же казалось, их уравновесить невозможно. Придешь в себя, я тебе расскажу, если захочешь.

Она посмотрела на меня, вздохнула, сочувственно покачала головой, вставила наушники и погрузилась в музыку.

Я легла спать, думая о Вовсе. Мысли путались. Перевернулась на другой бок, мысли перевернулись со мной вместе. Полночи мы так и крутились с ними в обнимку, вздыхая и не находя возможности отпустить друг друга.

Днем Вовс встретил меня в столовой и сообщил, что на этой неделе его забирают по делам, что он мечтает погулять со мной в парке, и будет ждать встречи, и еще какие-то приятные глупости, что грели душу. Я же радовалась неожиданной возможности обдумать произошедшее, а поразмыслить есть о чем.

Разговор с Бертой становился все более актуальным. Понимала, что ничего в отношениях не разумею, никогда о любви серьезно не задумывалась, знала только, что это невероятно сильное и прекрасное чувство. Но позволить себе погружаться в него и жить этим чувством страшно. Обожглась уже один раз с попаданием в эмоциональные слои, чуть не погибла. Теперь чрезмерно благодарна Вовсу, что спас, выдернул оттуда. Осознала, как сильно могу попасть в зависимость от эмоций, а любовь – она, говорят, такая яркая, захватывающая, поглощающая. Что со мной станет, если повинуюсь желанию, и погружусь в чувства?

«Нет, надо притормозить. Голова, она тебе не для сумбура дана. Думай, Жиль, думай. Пойми, нужно ли тебе это сейчас, и остановись. Если сможешь, конечно», – увещевала я себя.

Вечером все-таки пристала к Берте с разговором.

– Расскажи, что знаешь про любовь. Ты обещала. Прости, что отвлекаю, но для меня это очень важно.

Берта вздохнула, отложила плеер, полезла за тетрадкой в ящик стола, полистала ее.

– Я тут вела некоторые записи на втором слое. Мудрено там все, непонятно. У самой личного опыта в любовных отношениях нет, могу поделиться только тем, что видела, и что рассказывали куратор и учителя. Я к этим отношениям и не стремлюсь, считаю, что правильно у нас заведено: сначала учеба, потом карьера и финансовое обеспечение дальнейшей жизни, а потом уже все личное. К этой самой любви, я так поняла, надо подготовиться, просто так в нее не бросаются, а то всю жизнь погубить можно.

Она полистала конспект, сделала какие-то закладки и начала:

– На лекциях об этом слое не особо распространялись, может, еще не время. Как сама туда на практику попала, не знаю. Наверно, посчитали устойчивой к любовным эманациям. Немного обидно, но что есть, то есть. Да, кстати, ты была на втором уровне? Знаешь его карту?

– Нет, ни разу не бывала, не пришлось. Да и карту не особо помню. Когда-то смотрела, но не очень углублялась в изучение районирования этого слоя.

– Ой, районирование там весьма условное, в отличие от того же слоя искусства или первого уровня. Во втором слое все перепутано. Есть, конечно, отдельные области. Например, там, где проживающие по отношению к объекту любви разделяются по гендерному признаку: гетеросексуалистов и гомосексуалистов. Есть области, где проживают приверженцы братской любви, они изучают ее значимость для развития человечества. Есть странная область, где обитают люди, потерявшие любовь и живущие воспоминаниями о ней. Есть область, населенная людьми, ищущими и мечтающими о любви. Это именно они про нее столько разного напридумывали. Было смешно на них смотреть. Мечтатели. Есть адепты платонической любви. Есть области, населенные людьми, исповедующими принцип: «семья – ячейка любви» и другие разные области. Там даже есть область, где обитает довольно много матерей, зацикленных на пришибленной материнской любви.

– Почему пришибленной? Меня мама так очень нормально любит. Мне приятно чувствовать ее любовь сейчас.

– Вот поэтому она и на первом слое вместе с твоим отцом живет, а эти зациклились на любви к своему чадушку, а больше и думать ни о чем не хотят. Там очень много таких, кто не может смириться с разлукой после того, как ребенка в интернат забрали, и страдают от своих нереализованных чувств.