Было неземным блаженством ощущать ее под собой, нащупать пуговицу на шелковых шортах, затем снимать их, скользя ладонью по упругим бедрам. Под шортами на ней были узкие трусики, но скоро он избавил ее и от этого последнего препятствия. А потом пальцы его нашли вожделенную, пропитанную влагой ложбинку между ее ног.
– Боже мой, Кэм, – простонал он, судорожно расстегивая молнию на брюках. Нет, никогда он не испытывал ничего подобного, даже с Линдой. Он похож на школьника, приобретающего первый опыт любви.
Найдя языком ее язык, он неожиданно почувствовал в ней какую-то нерешительность; она вдруг словно оробела. Но чему он удивляется? Совершенно очевидно, что ей еще не приходилось изменять своему жениху.
Впрочем, Хью не хотел об этом думать. Камилла была слишком желанна, слишком соблазнительна, чтобы подобные мысли могли омрачить его рассудок. Взгляд его скользнул по ее бедрам, плоскому животу, задержался на опушенном нежными курчавыми волосками бугорке, и, повинуясь нестерпимому желанию, он опустил руку и большим пальцем нащупал пульсирующую жилку, которая под его мерными поглаживаниями забилась быстрее.
Не в силах сдержать желания, Хью раздвинул ей нога и одним рывком погрузился в нее. И даже вставшая на его пути – возможно ли? – естественная преграда уже не могла остановить его.
В следующее мгновение все кончилось. Он излил себя всего без остатка и в изнеможении повалился на кровать рядом с ней.
10
Камилла разглядывала затейливые лепные узоры на потолке. Цветы и листья, как и все остальное на этой вилле, оказались не совсем тем, чем виделись сначала.
Она вздохнула. Странно, но она совершенно не испытывает чувства вины. Если бы Том узнал, то никогда не простил бы ей. Так почему же она не чувствует ничего, кроме пустоты?
Ей хотелось, чтобы Хью ушел. Он все еще лежал рядом, отвернувшись от нее. Наверное, проклинает себя за то, что связался с девственницей. Камилла никак не могла оправиться от шока. Все произошло совсем не так, как она себе представляла. Довольно болезненный опыт. Не удивительно, что женщинам нелегко дается этот первый шаг.
Но еще сложнее для нее было понять, что стало с теми чувствами, которые охватили ее, подобно лесному пожару, а теперь представлялись чем-то зыбким и нереальным, словно мираж. Что с ними стало? Почему они кажутся нереальными? Должно быть, дело в ее невежественности, да еще в ощущении своей безнадежной неадекватности.
Она не обвиняла Хью. Ответственность целиком лежит на ней. Она знала, на что идет.
Хью слабо пошевелился, и Камилла словно оцепенела. Если он притронется к ней, она закричит. Ради Бога, почему он не уходит? Сколько будет продолжаться эта мука?
Но Хью не собирался уходить. Как, впрочем, и касаться ее.
– Видимо, я должен сказать, что мне жаль? – спросил он вполголоса. – Что ж, мне и вправду жаль. Только не того, о чем ты думаешь. Что-то подобное случилось со мной лишь однажды, когда я еще учился в школе.
Камилла насторожилась.
– В самом деле?
– Да. – Хью не сводил с нее пристального взгляда. – Обычно я умею контролировать себя. На сей раз вышла осечка. Прости. Надеюсь, это больше не повторится.
Камилла не верила своим ушам.
– Не повторится? – Такого бесстыдства она не ожидала даже от него. – Я тебя ни в чем не обвиняю, но это была ошибка. Я понимала это уже тогда, когда решила приехать сюда.
– Но почему? Потому что ты никогда прежде не была с мужчиной? – Он провел ладонью по ее волосам, и Камилла почувствовала панику. – Тебе следовало предупредить меня. Я знаю, что причинил тебе боль. Впрочем, – он пожал плечами, – рано или поздно это должно было случиться.
– Лучше бы тебе помолчать. Хотя… я же говорю, что ни в чем тебя не обвиняю. Я знала, что делаю. Просто я не подумала.
Хью усмехнулся одними уголками губ.
– Милая моя, никто об этом никогда не думает, – мягко сказал он, и Камилла, услышав из его уст это ласковое обращение, невольно сжала кулаки.
– И прости, но я не верю, что ты знала, что делаешь. Как, впрочем, и я… если это тебя утешит.
Но Камилла не желала поддаваться на уговоры.
– Тебе лучше уйти, – процедила она сквозь зубы. – Уже поздно. Что подумает твоя мать?
Хью пожал плечами.
– Меня это не особенно тревожит. Только надо было мне запереть дверь. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел…
Камилла вздрогнула.
– Ты думаешь, что?..
Мысль о том, что кто-то мог стать свидетелем ее унижения, привела ее в ужас.
– Успокойся, – сказал Хью, и его ладонь легла ей на плечо. – Оставайся здесь.
Он встал с кровати, Камилла помимо своей воли провожала его взглядом, пока он шел к ванной. Послышался шум воды. Неужели он будет принимать душ? Ну конечно, ему не терпится очиститься от нее.
Камилла привстала на постели и оглядела себя всю. Зрелище она нашла отталкивающим. Ах, если бы здесь имелась еще одна ванная комната, в отчаянии думала она. Если бы только она могла помыться до того, как он вернется. Едва ли найдется во всем свете мужчина, который захотел бы коснуться ее в тот момент. Почему-то последнее соображение ее вовсе не радовало.
Ей показалось, что время тянется мучительно долго, и она уже подумывала о том, не набросить ли на себя пеньюар, чтобы скрыть наготу. Однако, когда Хью вернулся в спальню, она увидела, что он не принимал душа. Волосы его были сухие, кожа по-прежнему блестела от пота, и он был… возбужден.
– Иди ко мне, – сказал он и, прежде чем она успела сообразить, что у него на уме, привлек ее к себе.
Шок уступил место смутному предчувствию неладного, потому что в следующее мгновение Хью поднял ее на руки и понес в ванную. Он остановился на краю гигантской мраморной ванны, в которую набиралась вода. Она ждала, что он опустит ее в воду и оставит одну, но ошиблась. Вместе с ней он спустился по мраморным ступенькам и погрузился в воду, пахнущую сосной, лавандой и чем-то еще неуловимым, что успокаивало и освежало ее плоть, словно волшебный бальзам.
– Ну как, хорошо? – услышала Камилла голос Хью.
– Да, спасибо, – пробормотала она.
Почему он не уходит? – в смятении спрашивала она себя. Неужели не понимает, в каком она теперь состоянии?
Но у Хью, видно, и в мыслях не было оставить ее одну. Он взял мыло и губку и, к ее вящему изумлению и к еще большему испугу, начал нежно намыливать ее руки и плечи.
– Нет-нет, – попыталась возразить она, почувствовав, что губка касается ее груди.
– Почему же нет? – спросил Хью, и не думая прерывать начатого занятия. – Уверяю тебя, я все сделаю как надо.
– Но… ты не можешь! – воскликнула она. – Хью, прошу тебя! Мне стыдно!
