Его величество вежливо объявил, что если кто будет притеснять его подданных… Или обижать. Или какое непотребство чинить…
Вы, господа, думайте.
Мы люди мирные, спокойные, но территориями прирастем. Так уж и быть.
И даже спасибо скажем тем, кто в этом виноват. Веревок у нас много, мыла хватает… на цветочное расщедримся.
Торговал Раденор много, государство было отвратительно богатым, импортировало множество интересных и полезных вещей, да и продуктов немало, в тот же Тиртан, в котором, почитай, ничего и не росло толком…
Санкции против гнусного некроманта и приспешников Темного подохли, не родившись.
Мелкие притеснения остались, но именно что мелкие, а умный человек с такими легко разберется.
Вот в такое государство и собрались бежать Шем и Айнара. А там уж устроиться, выписать к себе детей и зажить всей семьей, спокойно и ладно.
Айнара своего не упустила в тот давний день, удирая из гарема. А Шем старался не трогать «золотой запас» без крайней необходимости. Вот и пригодится сейчас.
И доплывем, и домик купим, и детей заберем.
Почему не все вместе?
Искать будут четверых. И… если родителей схватят, так они про детей промолчат. А если детей, они ничего и не знают. И выручить друг друга смогут.
С тем Ланаты и направлялись в порт.
Лишь бы не перехватили их храмовники, лишь бы все обошлось, а уж детей они потом к себе и из Дилайны выпишут.
Караван. По дороге в Дилайну
Я достаточно быстро втянулась в дорожную жизнь.
Распорядок был простой, главное – не мешкать и о судьбах мира не рассуждать, тогда все и ладно будет.
Подъем на рассвете. Час на умыться-оправиться, а повара тем временем завтрак приготовят. У меня обычно уходило десять минут на себя, потом я помогала поварам, потом уже, когда начинали завтракать, будила Корса.
Умывала его, одевала, кормила, братик у меня – совенок. Может встать на рассвете, но потом весь день глазенками хлопать будет. Его лучше поднимать попозже. Я вот жаворонок, а ему бы поспать, а потом полуночничать, и чем дольше, тем лучше. Папа смеялся, что сын весь в него, Шема вечно первого на караул ставили. Как раз он постоит, остальные выспаться успеют.
Я поднимала братика, ели мы уже потом, когда караван тронется, сидя на телеге. Так тоже можно, если оплачено. Папа заплатил более чем достаточно.
После завтрака Корс шел играть с друзьями, которые появились у него на второй же день, а я мыла посуду, если попадется какой родник или речушка, убирала все и – начинала заниматься.
Если я правильно поняла мамины слова и наставления…
Кузнецы есть разные. Есть тот, кто только подковы и кует. А есть и другие, которые плетут настоящее кружево, хоть из железа, хоть из золота.
Я тогда, у ручья, жахнула молотом со всей дури по чушке. Вот брызги и разлетелись во все стороны. А можно бы иголочкой уколоть, никто и не заметил бы.
Но чтобы колоть – надо знать, куда и как. А на ком мне это изучать?
Да только на окружающих людях. Желательно на тех, кто мне не нравится.
Пешком мы шли до обеденного привала, в это время я и тренировалась. Чаще всего моими жертвами становились Галиксты.
Слишком уж удачные типы попались.
Ирш Галикст так достал всех своими придирками, что появись на дороге некромант и прикажи отдать ему жертву – уверена, люди бы выбрали ее мгновенно и единогласно. Может, поделив первое место с его сыночком.
Дети…
Я искренне считала, что все они такие, как Корс, милые, добрые и вообще – лапушки. Зря.
Заблуждение рассеялось, когда Ирш притащил откуда-то подбитого камнем вороненка и предложил братику сначала выдрать ему перья, посмотреть, как будет выглядеть ощипанный ворон, а потом свернуть птенцу шею.
Как я ему шею не свернула?
Гадкий мальчишка. Из тех, что везде лезут, орут, пакостят – не ради выгоды. Просто им это нравится. Подловатый и трусоватый, начинающий при малейшей опасности прятаться за плечом у отца. В свою очередь, Ирш-старший тут же принимался верещать, что это происки врагов, что все хотят извести древнейший и благороднейший род Галикст…
Убила бы.
Вороненок, кстати, стал первым камушком.
Когда Ирш подбежал к нам с Корсом и предложил брату так поступить, Корс аж шарахнулся. А гадкий мальчишка не успокаивался.
– Корт, ты чего? Струсил, да? Зассал? Ха, так я и знал, маменькин сыночек! Сестрин братик!
Корт засопел. Я поняла, что сейчас они подерутся, начнется шум, гам…
Нам не стоит привлекать внимания. А мерзкий Ирш потом будет пакостить…
Я прищурилась на сопляка.
На цветные переливы вокруг него.
Желтый, зеленый, оранжевый, красно-бурый, грязно-серый, все вперемешку. Что это означает?
А, все просто.
Мальчишка развлекается за чужой счет. Предвкушение чужой боли и унижения, превосходство над Корсом, немного злости, зависти… да парень-то болен?
Может, перерастет потом? А пока в ауре черные кляксы. Не от причиненной кому-то смерти, нет. Просто он нездоров. А почему? Как?
Не мое это дело, я маг разума, а не жизни.
Я шагнула чуть вперед, окутывая его… чем-то это походило на флер.
Не духи, не концентрированный запах, который вырывается из драгоценного флакона, когда его откроешь, а, скорее, память о запахе.
Это не та сила, которая может кого-то заинтересовать, просто чуток убежденности.
– Дай мне птичку. Ты же не хочешь никому сделать больно, паренек ты неплохой, просто тебе любопытно.
Ледяные серебристые тона высветляли красно-бурые, сглаживали серые…
Ирш сделал шаг ко мне, потом второй.
– Умничка. В мире столько интересного, к примеру, можно пробежаться во-о-он до того дерева!
Дерево я намеренно выбрала подальше, чтобы бежать до него было минут десять. Ничего, не отстанет. Если дурная голова не дает ногам покоя, значит, надо занимать ноги работой. И побольше, и почаще.
Красные тона вспыхнули.
– Далеко…
– А может, научишься, – мурлыкнула я, забирая птичку. – Гонцом станешь, работа почетная, уважаемая, всё не камни таскать?
В ладонях часто-часто билось птичье сердце.
Ирш приосанился – и рванул с места к дереву. Да так, что только пыль столбом поднялась.
Корс посмотрел на меня со странным выражением.
– Шань?
– Братик, давай посмотрим, что с вороненком?
Корсу было не привыкать лечить разных лесных тварей.
