Книга Приручить Цербера - Елена Дженкинз

Данила изучал звезды еще минут пять, а затем медленно вышел на улицу. Подобрал халат, сел в «лэндровер» и пристально посмотрел на шустрого телохранителя. Данила сам не понимал, зачем влезает в чужие личные проблемы; такое поведение совершенно не в его духе. Но если это важно для Насти, то важно и для него.

— Закурить не предложишь? — спросил он, когда Стас никак не отреагировал на его появление.

— Не курю.

— Я тоже. Но из вежливости мог бы и спросить, а я отказался бы.

— Слишком сложные манипуляции. — Стас раздраженно вздохнул и спросил: — Чем могу быть полезен?

— Во-первых, никогда больше не говори неуважительно об Анастасии Тереховой, потому что военный суд, или какие там у тебя в прошлом грехи, покажется вечеринкой у бассейна. Во-вторых, Настя хочет, чтобы ты помог ей с личным делом.

— И этот туда же, — пробормотал охранник. — Я вам медом намазан, что ли? Саша — взрослый человек и сама имеет право решать свою судьбу.

— Ее жених — тяжелый человек. Я с ним плохо знаком, но он работает с Прохоровым и приходилось встречаться. Пробивной тип, хороший манипулятор.

— Не суди, да не судим будешь, — полусонно выдал Стас и включил радио.

— Это ты по своему опыту советуешь?

— Да.

Летов опешил от такой неуступчивости, поэтому решил придать разговору больше сентиментальности.

— Я не очень хорошо знаю Александру, но она из тех, кого сложно сломать, поэтому девочка будет до последнего отстаивать иллюзию, что у них с Володей — правильная, стабильная семья. Она выбрала мужа из-за статуса, хотя и не понимает этого пока. Я не утверждаю, что Владимир причинит ей вред. Но раз Настя говорит, что он — мудак, то я ей верю. Она — спец по классификации мудаков.

Данила внимательно посмотрел на Стаса — убедиться, что-тот улавливает суть. Но охранник лишь зевнул и заложил руки за голову, позволяя разглядеть кобуру под ветровкой.

«Непробиваемый баран», — пришел к выводу Данила. Он любил поговорить, но не ночью с субботы на воскресенье, когда желанная девушка спит в зоне досягаемости, а сил уже почти не осталось. Потому Летов решил высказать последний довод, надавив на жалость, и гордо удалиться.

— Посмотри на меня, типичную жертву семейного насилия. Я считал, что любовь — это болезнь, и избегал ее. А почему? Потому что в голове засел образ матери, кричащей, как сильно она любит отца — человека, который методично разрушал ее личность. Глядя на них, я пришел к выводу, что любовь атрофирует мозг, делает уязвимым и зависимым. Но оказалось, что все страхи и патологии живут ровно до той минуты, когда встречаешь свою женщину. Стоит впустить ее в душу, и уже плевать на остальной мир. Понимаешь? Никто же не просит, чтобы ты помог разлучить Ромео и Джульетту. Помоги убедиться, действительно ли Владимир — это то, чего Саня хочет от жизни, осознанно, не из страха стать уязвимой. Ты проводишь с ней очень много времени, кому как ни тебе знать.

Стас шумно выдохнул и повернулся к Даниле, облокотившись о сиденье. Он выглядел спокойным, как удав, когда ответил:

— А теперь слушай сюда, умник. Сходил бы ты к психологу со своими заскоками. У Саши, в отличие от тебя, проблем с мозгом нет. Она достаточно умный человек, чтобы раскусить манипулятора. Владимир ее устраивает со всем своим мудачеством, и не вам лезть в ее жизнь.

На этом баран откинулся на сиденье, явно начиная злиться.

— Странно. Значит, Настя ошиблась, — сдался Данила и устало потянул дверную ручку. — Она уверяла, что Прохорова не ревнует жениха к другим женщинам. А тебя ревнует.

Это нужно было видеть. Равнодушное выражение на лица Стаса медленно сменялось удивленным, а затем на наглой роже расползлась почти счастливая улыбка. Он посмотрел на свои руки, сжал-разжал пальцы, потер щеку.

— Ты шутишь? — спросил он.

— А это на что-то влияет — шучу я или нет?

— Совершенно не влияет. — Стас пытался принять серьезный вид, но не получалось, и он уткнулся лбом в сложенные на руле руки. — Я подумаю, — наконец ответил он. — Но за спиной у Саши делать ничего не буду.

— Договорились, — быстро согласился Данила и, не прощаясь, вышел из машины, изможденный своим задушевным монологом с малознакомым упертым правдолюбом. Если у Аиды есть клон в мужском обличии, то это Стас.

Данила скомкал в ладонях сиреневый шелковый халатик и вдохнул фруктовый аромат.

«Я становлюсь гребаным фетишистом», — подумал он и достал из багажника своего джипа цветы, конфеты, которые, наверное, давно растаяли, и плоскую коробку с подарком.

Данила заказал его еще три года назад, собирался вручить Насте после выпускного, но не успел, потому что вместо сюрприза устроил ей выволочку. Стоило, наверное, отправить подарок в качестве символа примирения, но не хотелось давать ложную надежду: девушки в семнадцать лет любой жест могут принять за признание в любви.

Насте всегда, сколько он помнил, нравились изящные украшения. Когда ей было пятнадцать, она сказала ему однажды, что мечтает стать эльфийской королевой и жить вечно. Данила не мог дать ей бессмертие, но мог купить драгоценности. Например, реплику украшения эльфийской королевы Галадриэль; корону изготовили по специальному заказу из белого и желтого золота. Это была изящная плетенка, которая венком обхватывала голову и острием спускалась на лоб. Прекрасный подарок к завершению школы, который так и не был вручен.