– Хорошо, – улыбнулась Санча. – С удовольствием поеду с тобой. Когда мы отправляемся?
– Через пятнадцать минут, – ответил Тони, спрыгивая со стола. – Только соберу свое снаряжение и в путь!
– Какая жалость, что я не в брюках, – пробормотала Санча с огорчением, оглядывая свою короткую плиссированную юбку.
– Совсем наоборот, – заметил Тони, и Санча рассмеялась. Как чудесно хотя бы на один день вырваться из стен редакции, и она еще раз с благодарностью подумала о дяде, который заботился о ней.
На речном трамвайчике они добрались до гигантского гаража, где стоял спортивный автомобиль Тони, и оттуда направились в Перукку, следуя на юг по берегу Адриатического моря, спокойная поверхность которого сияла в лучах яркого солнца. Дорога была довольно оживленной, встречалось множество крестьянских повозок и медленно двигающихся грузовых автомашин, и поэтому на базарную площадь Перукки Санча и Тони въехали лишь около полудня.
Повсюду стояли машины, которые резко выделялись на фоне многочисленных признаков бедности. Вывешенное для просушки белье терлось о запыленные крыши автомобилей, бесцеремонно занявших некоторые дворы вокруг деревенских хижин. В придорожных канавах играли местные дети, швыряя камни в наиболее роскошные автомашины. Скроив гримасу, Тони втиснул свой автомобиль между стареньким потрепанным «седаном» и грузовиком, от которого сильно несло навозом.
Когда Тони и Санча выходили из машины, за ними внимательно наблюдали местные ребятишки, и Тони бросил им несколько мелких монет на мороженое.
– Быть может, это побудит их пощадить мою машину, – вполголоса сказал он Санче, и она молча кивнула, удивленная совершенно безучастным отношением местных жителей к выходкам своих отпрысков.
Вместе с другими зрителями, которые непрерывно подъезжали и беспечно оставляли свои автомобили, где попало, Тони и Санча по узким улочкам прошли на пристань. В гавани, обычно заполненной рыболовецкими судами, сейчас находились только гоночные лодки; оглушительный рев мощных моторов разносился далеко по воде. Стартовая и финишная линии располагались между двумя молами порта, и именно в этих пунктах скопилось больше всего народу. Набережная была украшена флагами, цветами, разноцветными лампочками и представляла такой резкий контраст с внешним видом деревни, что Санча, не удержавшись, ахнула от изумления.
Криво усмехнувшись, Тони посмотрел на Санчу.
– Хотелось бы знать, – заметил он, – кто извлекает наибольшую выгоду из всей этой шумихи. Что-то не видно, чтобы она как-то влияла на жизнь самой деревни.
– Но зрелище великолепное, разве не так? Никак не ожидала увидеть что-либо подобное!
Пожав плечами, Тони начал готовить фотоаппаратуру.
– А теперь за работу. Отсюда я сделаю несколько снимков, а затем мы перейдем вон туда. – Тони указал на каменную дамбу, выступавшую в море на несколько сот футов. – С того места лучше видно. А после обеда я постараюсь отыскать двух-трех парней, участвовавших в гонках, у которых ты сможешь взять интервью.
– А где мы будем обедать? – спросила Санча, сдвинув брови.
– Предоставь это мне, дорогая, – ответил Тони, многозначительно похлопывая по висящей через плечо сумке.
– Я обо всем уже позаботился.
– Пикник! Как чудесно! – воскликнула Санча весело.
– Обожаю пикники, а ты?
– Конечно, но он будет несколько иного качества, чем обед в ресторане «Скарлатти» в обществе графа Малатесты.
Щеки Санчи мгновенно стали пунцовыми.
– Откуда тебе известно, где мы обедали?
Тони взглянул на небо, потом, пробуя, поднес к глазам фотоаппарат и взглянул сквозь объектив на окружающий ландшафт.
– Ты, вероятно, шутишь, – ответил он наконец. – Неужели ты всерьез думаешь, что можешь пообедать у Скарлатти и остаться незамеченной! Кроме того, наш брат журналист редко посещает подобные заведения!
– Понимаю, – пробормотала Санча, отворачиваясь.
Тони пожал плечами и занялся фотографированием, а Санча нерешительно вертела в руках свой репортерский блокнотик. Ей уже следовало записывать первые впечатления, но почему-то внезапно пропал всякий интерес к этому заданию. Небрежно брошенные слова Тони с мучительной ясностью воскресили в памяти все предшествующие события, и в который раз она ломала голову над тем, почему граф не дает о себе знать. Очевидно, она начала ему надоедать, и ее наивность, которая сперва интриговала, утратила свою привлекательность и новизну.
Усилием воли Санча отогнала эти мысли. Она приехала сюда работать, и не было смысла вести себя иначе. Эдуардо, возможно, действительно думал о ее душевном благополучии, когда предложил ее кандидатуру Тони, но он также ожидал от нее очерк, не уступающий по качеству статье, посвященной книге графа Малатесты.
Санча вновь с интересом посмотрела вокруг себя. Было бессмысленно всякий раз терять самообладание и впадать в панику, заслышав имя графа.
Следовало, не мудрствуя лукаво, признать: от нее ему нужно было лишь то, о чем говорила Элеонора, и она должна радоваться, что его планы не осуществились и она сохранила свою девственность.
Когда они расположились на нагретой солнцем каменной дамбе, настроение Санчи уже заметно улучшилось. Она успела зафиксировать в блокноте несколько интересных наблюдений и была уверена, что с помощью великолепных фотографий, на которых Тони удалось запечатлеть наиболее интересных представителей собравшейся толпы, ей удастся создать требуемый фон для более технических аспектов статьи. Журнал «Парита» стремился заинтересовать как мужчин, так и женщин, и поэтому каждая статья должна была включать материал, удовлетворяющий вкусам обоих представителей рода человеческого.
Они сидели под ласковыми лучами солнца, наслаждаясь запасенными Тони холодным цыпленком, салатом и белым вином, и Санча чувствовала себя почти довольной. Так продолжалось до тех пор, пока под ними, в непосредственной близости от дамбы, не проплыла роскошная прогулочная лодка, почти яхта. На корме сидела в крошечном бикини загорелая девушка, которую Санча знала слишком хорошо. То была Янина Румиен.
И мгновенно улетучилось все ее новообретенное спокойствие, и она с напряжением стала всматриваться в других мужчин и женщин, находившихся в лодке.
Однако графа Малатесты среди них не было. Никто не походил на него ни смуглостью, ни красивой стройной внешностью.
Тони уловил произошедшую с Санчей внезапную перемену, когда она не сразу ответила на его вопрос, и, заметив ее сосредоточенный взгляд, устремленный на лодку, он с удивлением воскликнул:
– Да ведь это же Янина Румиен, не правда ли?
Санча нашла в себе силы сперва отхлебнуть вина и только потом ответить.
– Да, это – Янина Румиен, – подтвердила она.
– Но графа нет?
