На этот раз я решил постараться не прибегать к подобным аргументам. Я и так понимал, что вопрос о родительской ответственности был довольно щекотливым в семействе Крайтонов, где одна дочь пропала без вести (возможно, мертва), а вторая хотела покончить с собой (вероятно, не в своем уме). Но моя совесть была в любом случае чиста. Единственный физический контакт с Джесс у меня был, когда я уселся на нее, но никакого эротического подтекста в этом не было. По сути дела, это был самоотверженный поступок. Даже героический.
К сожалению, Крис Крайтон не был готов чествовать меня как героя. Он мне ни руки не пожал, ни кофе не предложил; меня втолкнули в гостиную и устроили головомойку, словно я был напортачившим помощником какого-нибудь депутата парламента. Оказывается, с рассудительностью у меня было не очень, я должен был выяснить фамилию Джесс, номер телефона и позвонить ему. К тому же и со «вкусом» у меня оказалось не очень — мистер Крайтон пребывал в уверенности, что появление его дочери на страницах таблоидов имеет какое-то отношение ко мне, и лишь потому, что я из тех, про кого пишут в желтой прессе. Когда я попытался указать ему на некоторые ошибки в логике его рассуждений, он заявил, что в моих рассуждениях логика отсутствует совсем. Я уже собрался было уходить, как появилась Джесс.
— Я же сказал тебе оставаться наверху.
— Да, я знаю. Но, видишь ли, мне уже немного не семь лет. Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот?
Он ее страшно боялся — это было видно невооруженным взглядом. Просто у него хватало достоинства прятать страх под маской обычной усталости и скуки.
— Я же политик. Меня все только идиотом и называют.
— Какое тебе дело, где я провела новогоднюю ночь?
— Похоже, вы провели ее вместе.
— Да, это случайно вышло, старый тупой ублюдок.
— Вот так она со мной и разговаривает, — сказал он таким скорбным голосом, словно я настолько давно их обоих знаю, что могу попытаться примирить.
— Вы, наверное, жалеете, что не отдали ее в частную школу?
— Простите?
— Это очень мило, что она учится в обычной школе. Но сами понимаете. Каковы затраты, таков и результат. А в вашем случае результат еще и хуже.
— Школа Джесс неплохо справляется, причем в весьма непростых обстоятельствах, — заявил Крайтон. — Когда Джесс оканчивала школу, пятьдесят один процент учащихся сдал выпускной экзамен на удовлетворительные оценки, что на одиннадцать процентов больше, чем за год до этого.
— Замечательно. Какое, должно быть, утешение для вас.
Мы взглянули на Джесс — она показала нам средний палец.
— Все дело в том, что вы были in loco parentis — замещающими родителей, — сказал гордый отец.
Я забыл, что Джесс относится к подобным выражениям так же, как расисты относятся к чернокожим: она их ненавидит и хочет засунуть обратно — туда, откуда пришли. Она бросила на отца презрительный взгляд.
— Во-первых, ей восемнадцать. А во-вторых, я уселся на нее лишь для того, чтобы не дать ей спрыгнуть. Возможно, я вел себя не очень педагогично, но зато, по крайней мере, практично. Простите, что не подготовил полный отчет о случившемся в тот же день.
— Вы занимались с ней сексом?
— Пап, ну какое тебе дело?
Только не это. У меня не было ни малейшего желания ввязываться в спор о праве Джесс на личную жизнь.
— Нет. Ни в коем случае.
— Ой, — сказала Джесс. — Только не надо таким тоном.
— Я слишком ценю нашу дружбу, чтобы все усложнять.
— Очень смешно.
— Собираетесь ли вы поддерживать отношения с Джесс?
— Как вас понимать?
— Думаю, это вам нужно объяснить, как вас понимать.
— Слушай, дружище, я приехал сюда потому, что понимал, как сильно ты, наверное, беспокоишься. Но если ты собираешься и дальше разговаривать со мной в таком тоне, я валю домой на хер.
Лицо словесной расистки немного прояснилось: англосаксы дали отпор римским захватчикам.
— Простите. Но вы уже знаете, через что прошла наша семья. Мне непросто.
— Ха! Можно подумать, мне просто, — возмутилась Джесс.
— Всем непросто.
Похоже, Крайтон решил сделать все возможное, чтобы продолжить разговор.
— Да я уж вижу.
— Но что нам теперь делать? Пожалуйста, если у вас есть какие-то мысли…
— Понимаете, — попытался объяснить я, — дело в том, что мне своих проблем хватает.
— Ясен пень, — сказала Джесс. — А мы все думали: с какой это стати ты оказался на крыше?
— Я понимаю, Мартин…
Похоже, постоянное внимание прессы научило его ко всем и всегда обращаться по имени. Как и остальные роботы Блэра, он пытался убедить тебя, что он — твой друг.
— Я думаю, несколько раз ты… ты свернул с правильного жизненного пути…
Джесс презрительно фыркнула.
— Но я не считаю тебя плохим человеком.
— Спасибо.
— Мы теперь одна шайка, — заявила Джесс. — Правда, Мартин?
— Конечно, Джесс, — устало согласился я, надеясь, что ее отец заметит явное отсутствие энтузиазма в моем голосе. — Мы теперь друзья навек.
— Что еще за шайка? — удивился Крайтон.
— Мы собираемся приглядывать друг за другом. Разве нет, Мартин?
— Конечно, Джесс.
Если бы в моих словах было еще больше усталости и скуки, им бы просто не хватило сил вскарабкаться наверх, ко рту, и вырваться наружу. Я живо представил себе, как они соскальзывают туда, откуда начали свой путь.
— В итоге, вы все будете in loco parentis?
— Это не совсем так, — попытался объяснить. — Это не банда «Локо парентис»… Звучит не очень, согласитесь. Да и что нам с таким названием делать? Устраивать головомойки отцам семейств?
— Заткнитесь оба, задолбали уже. Оба, — не выдержала Джесс.
— Я лишь хочу, — сказал Крайтон, — чтобы вы были рядом с ней.
— Он обещал, — поддакнула Джесс.
— Мне бы хотелось быть в этом уверенным.
— Слушайте, можете хотеть чего угодно, — объяснил я, — но я не собираюсь никого ни в чем уверять.
— У вас ведь есть дети, я правильно понимаю?
— Ну, это как сказать, — отозвалась Джесс.
— Думаю, будет лишним объяснять, как я беспокоюсь за Джесс и насколько легче мне будет, если я буду знать, что за ней приглядывает серьезный взрослый человек.
У Джесс вырвался невольный смешок.
— Я понимаю, вы не… Вы не совсем… И некоторые журналисты…
— Его смущает, что ты спишь с пятнадцатилетними девочками, — разъяснила Джесс.
