— Стоять! — послышался позади грозный окрик. Досадливо выругавшись, я остановился и оглянулся.
Невысокий широкоплечий крепыш, засунув руки в карманы телогрейки, мрачно смотрел на меня исподлобья.
— Я прораб, — сказал крепыш. — И это мой компрессор… Или я ошибаюсь?
— Я верну, — умоляюще попросил я. — Мне очень надо!.. По-за-рез надо!..
— Ишь ты… «Надо»… Всем надо… Значит так… Раз я поймал тебя с поличным и деваться тебе некуда, слушай сюда: если тебя поймает милиция, то помимо этого компрессора ты уволок со стройки сто метров медного кабеля, два ящика гвоздей, три мешка цемента, шесть пар резиновых сапог и десять телогреек. Спросят: «Куда дел?», скажешь: «Продал неизвестным лицам»… Выбирай: либо принимаешь мои условия, либо отправляешься в места «не столь отдаленные»… Итак?..
— А как же я все это уволок? — искренне удивился я.
— Это уже твоё дело, — развел руками прораб. — С помощью друзей, или на тележке, или на машине… Придумаешь что-нибудь…
— Так я же верну компрессор… наверное… А если не верну, так он тут неподалеку будет…
— Не, парень, так не пойдёт. Либо кабель, гвозди и цемент, либо — Сибирь. Ну так что?
— С одним условием, — решился я. — Ты поможешь мне дотолкать эту «бандуру» вон до того особняка… Или помогай, или вызывай милицию.
Прораб несколько секунд раздумывал, почесывая в затылке, потом вздохнул и встал рядом, упираясь плечом в стенку компрессора.
— И-и, взяли! — гаркнул он, и тяжелая машина, медленно набирая ход, покатилась вперёд.
Вдвоем мы дотолкали её до места минут за десять. Прораб обтер рукавом телогрейки выступивший на лбу пот и напомнил:
— Гвозди, цемент, кабель…
— Телогрейки и сапоги, — кивнул я. — Ох, и жаден ты, прораб! Ох, и жаден!
— Не я такой, жизнь такая, — пояснил он. — Каждый выкручивается, как может. Не упускать же такой случай… Значит, здесь мы его и найдем?.. Хорошо. Завести помочь? Как обращаться с ним, знаешь?
— Разберемся, — махнул я рукой. — Заведи эту «камнедробилку» и дуй отсюда. Сейчас здесь такое начнется!..
Прораб подсоединил отбойный молоток к компрессору, завёл двигатель и, напомнив на прощанье: «Гвозди и кабель», ушел в темноту дворов.
— Петров! — крикнул я в темный провал окна на втором этаже. — Ты ещё жив?
— Пока — да, — отозвался он, выглядывая из окна. — Где ты это отыскал?
— Обменял… На гвозди, сапоги, телогрейки и цемент… Найди какую-нибудь верёвку и спускай её мне.
Привязав отбойный молоток к брошенному мне Петровым ремню, я махнул рукой:
— Поднимай! — и не теряя времени побежал к центральному входу.
Поднявшись на второй этаж, я принял из рук Петрова молоток и вздохнул:
— Признаться, я больше предпочел бы тот «трактор», что гирей дома сносит… Или гранатомёт. В последнем случае нам не понадобилось бы даже входить туда. Но за неимением лучшего…
Я поплевал на ладони и, направив остриё на стену, вонзил молоток в штукатурку…
Когда я ворвался в образовавшуюся дыру, стоящий в центре начертанной на полу пятиконечной звезды Жеводан даже не взглянул в мою сторону, вырисовывая руками в воздухе какие-то знаки и монотонно распевая. Чаша, наполненная до краев какой-то тёмной жидкостью, стояла на мраморной тумбе перед ним, а вокруг пентаграммы неестественно ярко горели ставшие совсем коротенькими свечи.
— Быстрее, он уже заканчивает ритуал! — крикнул из-за моей спины Петров, и словно в подтверждение этому по лицу мага скользнуло некоторое подобие улыбки.
Глубоко вздохнув, я сделал шаг вперёд…
В первую секунду я даже не понял, что произошло.
Что-то огромное и невероятно тяжелое обрушилось на меня сверху, закружило, ломая и сдавливая, потом я почувствовал, как моё туловище словно укутывает гибкий, но прочный кокон, не позволяющий мне шевельнуть ни рукой, ни ногой, почувствовал спиной прижатого ко мне той же неведомой силой Петрова и забился, безуспешно пытаясь раз жать стальные тиски… И в этот момент прямо перед моим лицом поднялась и замерла отвратительная четырёхугольная голова гигантского гада. Бездумные глаза рептилии, не мигая, смотрели на меня, и я почувствовал, что только чья-то чужая воля не позволяет ей единым мигом покончить с нами. Быстрый коричневый язык молнией метнулся меж загнутых клыков и, лизнув воздух в миллиметре от моего лица, убрался обратно.
— А вот это — конец! — прохрипел за моей спиной Петров. — Эту тварь нам не одолеть…
— Почему она не раздавит нас? — морщась от боли в сдавливаемых ребрах, спросил я. — У неё же на морде написано, что это «голубая мечта» её детства…
— Сам не догадываешься? — отозвался Петров. — Слуг-то у него поубавилось. А из нас получится хороший материал для новых уродов… Помнишь Борисова? Так вот, то, что было с ним — «цветочки»…
Я изо всех сил рванулся, напрягая мышцы и извиваясь не хуже самой змеи, но добился лишь жалобного стона Петрова:
— Ты меня раздавишь… Это бесполезно… Чтоб её одолеть, мало дюжины таких, как мы…
Я бросил яростный взгляд в сторону мага. На лице негодяя все ещё блуждала насмешливая улыбка. В нашу сторону он даже не смотрел. Внезапно свет вокруг нас стал меняться. Он словно густел и наливался кровью, пульсируя и колеблясь. Через минуту отчетливо стали видны «ритмы» этих странных колебаний воздуха, все это выглядело так, словно где-то поблизости билось огромное невидимое сердце. Потом воздух вокруг нас «поплыл», медленно ускоряя движение.
— Он заканчивает! — крикнул Петров. — Надо что-то делать! Он заканчивает!
— Укуси её, — мрачно посоветовал я. — Может, в тебе окажется столько же яда, сколько глупости… Занесла меня нелёгкая в этот проклятый дом! Давай-ка вместе… И-и!..
Мы рванулись изо всех сил, но проклятая тварь тут же сжала свои объятия так, что глаза едва не вылезли у меня из орбит.
Тем временем вокруг нас уже бушевал яростный вихрь огненной энергии. В самом центре круга, широко расставив ноги, возвышался Жеводан. Он уже не шептал, а кричал, высоко вознеся чашу над головой:
— …Именем Безымянного и Разрушающего! Покажи, расскажи, поведай! Отдели воздух от огня и воду от земли! Останься вечным и единственным! Выйди и изменись, вступая в аоб! Останься неизменным, неся с собой аод! Силой твоей буду силен! Возьми меня, укрепи и надели! Отдаю себя и душу свою во власть тебе! Пусть будет так!
И в тот же миг пантакль под его ногами вспыхнул огненным сиянием. Казалось, что прожектора освещают магические символы из-под земли и, преломляясь в них, яркими лучами охватывают фигуру мага. Зрелище было ужасное и прекрасное одновременно. Гибельная красота и преддверие разрушения наполнили комнату. Закинув голову, Жеводан одним глотком осушил содержимое чаши и, раскинув руки в каком-то диком экстазе, испустил победный вопль…
