– Вы вынуждаете нас вести очень опасную игру.
– Вы сами выбрали такой путь. – Райан заставил себя расслабиться. Сейчас его правая рука сжимала левую кисть. Он чувствовал пальцами часы, но не решался посмотреть на циферблат, опасаясь выдать себя, показать, что сейчас происходит что-то связанное со временем. – Вы уже нарушили договор о нераспространении ядерного оружия и хартию Организации Объединенных Наций, которую подписало ваше правительство. Кроме того, вами нарушены условия нескольких договоров о двусторонних отношениях с Соединенными Штатами Америки и вы начали войну, направленную на захват чужих территорий. Неужели вы полагаете, что мы согласимся со всем этим, включая порабощение американских граждан? Скажите, какой будет реакция японского народа, когда он узнает об этом? – Еще не были преданы гласности события, происшедшие прошлой ночью над северной частью Японии. Дзайбацу контролировали средства массовой информации гораздо строже, чем Райан, сумевший уговорить руководителей американских телевизионных компаний, но с этим всегда возникают проблемы. Рано или поздно правда станет известна. Это неплохо, если правда на твоей стороне, но просто ужасно, когда она работает против тебя.
– Но вы должны пойти хоть на какие-нибудь уступки! – воскликнул посол, на глазах теряя свою дипломатическую сдержанность. Агент Секретной службы, стоявший позади него, шевельнул пальцами.
– Мы даем вам возможность восстановить мир без принуждения с нашей стороны.
– Этого слишком мало!
– Правильнее обсудить этот вопрос с заместителем государственного секретаря Адлером и его делегацией. Вы знакомы с нашей позицией, – произнес Райан. – Если вы считаете необходимым объявить о том, что обладаете ядерным оружием, мы не можем помешать вам. Хочу предупредить, однако, что это приведет к серьезной психологической эскалации, которая не пойдет на пользу обеим нашим странам.
Посол посмотрел на Дарлинга, надеясь, что тот как-то отреагирует. Приближались выборы в Айове и Нью-Гемпшире, и президенту необходимо успешно начать избирательную кампанию… Может быть, в этом и заключается причина столь жесткого поведения? – подумал дипломат. В полученных из Токио указаниях говорилось, что он должен добиться для своей страны свободы маневра, но американцы отказались идти на какие-либо уступки, и виновником этого наверняка является Райан.
– Неужели доктор Райан говорит от имени Соединенных Штатов? – У посла дрогнуло сердце, когда он увидел, что президент покачал головой.
– Нет, господин посол. От имени Соединенных Штатов говорю я. – Дарлинг сделал паузу, и на его лице появилась жесткая улыбка. – Но в данном случае доктор Райан говорит от моего имени. Вы хотите сказать что-нибудь еще?
– Нет, господин президент.
– В таком случае я вас больше не задерживаю. Надеюсь, ваше правительство поймет, что предложенный нами способ урегулировать конфликт является самым лучшим. Остальные альтернативы не следует даже рассматривать. До свиданья, сэр. – Дарлинг остался сидеть, зато Райан встал, чтобы проводить посла. Он вернулся через несколько минут.
– Когда? – спросил президент.
– В любую минуту.
– Надеюсь, что все пройдет успешно.
* * *
Воздух под ними был чистым и прозрачным, хотя на высоте пятидесяти тысяч футов виднелись клочья перьевых облаков. Но даже несмотря на это, невооруженный человеческий глаз не мог увидеть исходную точку – ИТ. Еще хуже было то, что остальные бомбардировщики звена из трех самолетов тоже оказались невидимыми, хотя в соответствии с планом находились на расстоянии соответственно четырех и восьми миль. Майк Закариас вспомнил об отце, о всех его вылетах в ходе действий против самой совершенной противовоздушной обороны того времени, о том, как он однажды проиграл, всего один раз, и был чудом спасен из лагеря, где ему предстояло остаться навсегда. Сейчас перед его сыном стояла более легкая задача, но в то же время и более сложная, потому что Б-2 не мог маневрировать и всего лишь чуть менял положение в зависимости от ветра.
– Батарея зенитных ракет «пэтриот» в направлении на два часа, – предупредил капитан, сидевший за пультом управления системами электронного противодействия. – Ее радиолокаторы только что включились.
Теперь Закариас понял причину. На земле, в нескольких милях, появились первые вспышки. Значит, разведывательные данные правильны, подумал полковник. У японцев немного батарей «пэтриот», и они не расположили бы их в этом районе просто так. И тут, глядя вниз, он увидел огни движущегося поезда у входа в ущелье, по которому им предстояло нанести бомбовый удар.
– Первый запрос, – распорядился пилот. Теперь ситуация становилась по-настоящему опасной.
Радиолокатор под носовой частью его самолета нацелился на участок земли далеко внизу, следуя указаниям спутниковой навигационной системы, и мгновенно определил положение бомбардировщика по отношению к известным наземным ориентирам, находившимся в памяти компьютера. Затем самолет накренился, повернул вправо и через две минуты повторил маневр.
– Предупреждение о пуске ракеты! Ракета «пэтриот» – нет, две, – сообщил офицер комплекса электронного противодействия.
– Это по второму номеру, – произнес Закариас. Должно быть, его заметили в тот момент, когда открылся люк бомбового отсека. При открытом бомбовом люке самолет мгновенно утрачивает невидимость, но это длится всего несколько секунд, прежде чем…
Вот. Полковник увидел, что ракеты взлетают из-за холма и мчатся намного быстрее, чем советские СА-2, от которых так успешно уклонялся в свое время его отец. Это напоминает даже не ракеты, а скорее лучи направленной энергии, с такой скоростью поднимающиеся вверх, что за ними трудно уследить взглядом и уж тем более предпринять маневр уклонения. Однако обе ракеты, летевшие на расстоянии нескольких сотен метров друг от друга, ничуть не изменили траектории полета, промчались мимо цели по направлению к какой-то точке в пространстве и взорвались подобно фейерверку на высоте примерно шестидесяти тысяч футов. Значит, технология «стелс» на самом деле действенна против ракет «пэтриот», как и показали проведенные испытания. Наверно, ракетчики сейчас ломают головы, подумал Закариас.
– Начинаю первый заход на цель, – объявил пилот. Всего на земле находилось десять точечных целей – пусковых шахт, говорилось в разведданных, и полковник с удовлетворением подумал, что ему нужно уничтожить эти ненавистные сооружения, даже ценой жизни других людей. В операции принимали участие только три бомбардировщика, и его самолет, как и два других, нес всего восемь бомб. Общее число бомб, доставленных тремя бомбардировщиками для проведения операции, составляло двадцать четыре, причем на каждую пусковую шахту предназначалось по две бомбы, а остальные четыре Закариас должен был сбросить на последнюю цель. У каждой бомбы попадание в пределах четырех метров от точки прицеливания составляло девяносто пять процентов – очень высокая точность, но при этой операции всякое отклонение недопустимо. Правда, из теоретических расчетов следовало, что при двух бомбах, сброшенных на одну цель, вероятность промаха ничтожна, но, когда число целей увеличивалось на порядок, вероятность промаха тоже возрастала в десять раз.
