и поднапер. С каждым днем все ближе, мелкая назойливая обезумевшая блоха. Отчаявшийся жук-полковник. Надеюсь, он все-таки встретится со своими.
— Забудь. Психи, пустынные ослы, сомнительные бедуины и старые боги пусть остаются в прошлом. Забудь..
Катрин забыла. Насчет правнука бедуинов прояснилось лишь через много лет. Как и следовало ожидать, неподдельным у этого окаянного скитальца был только осел.
Эпилог второй. Через много лет
Катрин насадила на следующий крючок наживку.
— Хвостик заправляй налево. Традиция! А если на глубине ловим, то хвост рачка направо и приплюснуть, — разъяснила профессор, занимаясь своей снастью.
— Понятненько, — Катрин уложила перемет, покосилась на младшую дочь — малая посапывала, лежа животом на «банке» и крепко сжимая изжеванное щупальце вяленого осьминога.
Все как положено: курортное солнце, шелест пальм на берегу, легкое волнение волн синей лагуны, блаженная тишина утренних тропиков, сомнительные лакомства… Ну, тишина короткая — в аудитории идет первая «пара», Фло читает курс «Эпохи и этикеты». Средне-старшие дети тоже слушают, им полезно. Долинная осень нынче где-то далеко, листопад иссякает, дозор с перевала уже сняли… Тьфу, мысли от сегодняшнего текущее-лодочного бытия несколько отстают. Четвертый день на Лагуне, а мысли еще дома…
— Не отвлекайся, — возмутилась профессор Лоуд, движениями тяжелых весел продвигая шаланду чуть в сторону. — Времени в обрез, надо хоть на жареху надергать. Вот тут расщелинка — самое оно.
— Ловим, — Катрин булькнула грузилом.
Времени действительно было маловато — второй «парой» значилась «Рукопашка» и читала лекцию лично Леди-с-Медвежьей. Хотя, по правде говоря, за Леди оставалась теоретическая часть, спарринги расставляла уже Динка — курсанты были толковы, но легковаты, даже после бросков Рича катились как кегли. Хорошо получалось у Гр-Гр, но у него был стиль боя уникальный, воспроизведению практически не поддающийся. Это как у Кэти — бой почти и не бой, а мягкое уничтожение противника. Видят боги, всякие шаолиньские монахи со своим куцым набором «обезьяньих» и «цапельных» стилей грустно в сторонке топчутся.
— Шмондец, что ж такая мелкая?! — возмутилась профессор, уже выдергивая первую черноперку.
У Катрин тоже клюнуло. Негромко переговариваясь, бросали снятую рыбку в пожарное ведро. Шаланду неспешно качали волны, Агатка безмятежно спала, изредка тиская-проверяя своего осьминога.
— Нужно мне расширять преподавательский состав, — заявила Лоуд, поглядывая в сторону университетских тростниковых навесов. — А то вообще никакого продыху в процессе. А ведь еще отчетность!
— Лекции ректора ничто не заменит, — заверила Катрин.
Помолчали, клевало охотно, профессор предположила что «удачно над дохлятиной встали». На дальнем «хозяйственном» островке заревел осел, и гостья вспомнила былое. Понятно, осел уже был другой — увы, ослиный век недолог, давно уж ушел к своим богам Титан-II, на островах трудятся его праправнуки. Имелись на Лагуне проблемы с былым бурным ростом поголовья, консультировался университетский хозяйственный отдел с материковыми животноводами, одно время экспортировали ослов на континент, потом как-то устаканилось.
Катрин посмотрела на облезлое пожарное ведро и проворчала:
— Знаешь, а та шуточка с бидонами была жестковата. Мы и так чуть не сдохли.
— Это кто с бидонами шутил? — удивилась профессор.
Злопамятная гостья не замедлила напомнить, и Лоуд возмутилась:
— Как ты можешь?! Старого боевого товарища, ученого, всецело преданного идеалам гуманизма и межвидового равноправия, подозревать в этаких злоумыслиях?! Это вообще шмондец що такое! Я в тех местах четырежды проходила и каждый раз пробег занимал разное время. А если бы вы от ловушки три полноценных дня тащились или вообще в песках заплутали?! С жука какой спрос, а я бы потом маялась и страдала тяжкими раскаяниями.
Катрин согласилась, что такое раскаянье никому не нужно, поговорили о территории, на котором храма Анубиса давно уж не было, а вот неоднозначные геофизические свойства сохранялись. Подобные феномены интересовали научно-специальные службы Эльдорадо, поскольку возможность Большой Эвакуации маячила в перспективе (пусть и неопределенной).
… — Необходимо изучать, изучать, и изучать! Но где взять кадры?! Мы дарки самоотверженные, но физика это вам не полет на Марс, тут простыми экспериментами не взять, нужны научные обоснования и прочая ерунда. Подумываю об открытии физико-математического факультета, но кто будет преподавать? У меня все кругом практики-экспериментаторы. О сути этих загадочных геофизических районов даже Анубис не знал, а уж у него-то какой рабочий стаж был… — профессор закручинилась.
— А ты знаешь, куда он сам делся?
— Естественно знаю. Отпуск взял. Пару раз навещала, подарила «Британнику»[1], картинки понравились, очень смеялся.
— Он же вполне образованный, к нему разные люди уходили, языки наверняка знает, — удивилась Катрин.
— Нет, корейский язык он не знает, а другого издания у меня под рукой не оказалось, — пояснила профессор. — В общем, бог отдыхает, если приспичит, можно позвать, но по мелочам беспокоить неудобно. Анубис по старой памяти и там на полставки души принимает, обжился, попривык, экология и малолюдность нравится. Уровень грешности удовлетворительный, не то что там, у вас. Но вообще-то очень интересные в те наполеоновские времена встречались персонажи. И войны были какие-то спокойные, пусть с «бабахами», но без дальнобойности и газов. Я нынче всегда ношу с собой противогаз, а его натяни, иллюминаторы постоянно на нос съезжают. Размер у меня редкий.
Катрин согласилась: насчет газов, дальнобойности и былых интересных людей профессор была кругом права. О судьбах коллег и знакомых археологической экспедиции известно было немного, но вполне достаточно.
Профессор де Монтозан сделала несколько докладов (встреченных археологическим сообществом довольно прохладно) и ушла на стык наук. Вроде бы возглавила некую оккультно-историческую академию.
С профессором Одуан-Ризо вышло несколько грустнее и поэтичнее. Профессор успел предотвратить поражение при Абукире и умер на борту «Ориента» во время перехода через Средиземное море. Увы, чума способна прервать самые великие начинания. Возможно, злосчастного профессора утешила бы мысль, что он будет похоронен рядом со своим кумиром. Генерал Бонапарт скончался несколькими часами позже своего преданного советника. Правда, генерала успели перенести с борта линейного корабля в лазарет, и он испустил дух уже на французской земле. Местоположение общего чумного захоронения в Тулоне известно лишь ориентировочно — империей Франции стать оказалось не суждено, но проблем страна отгребла изрядно. Увы, так случается, когда легкомысленный сапог случайного вершителя судеб нагло пинает вектор исторического развития. Совершенно напрасно профессор Одуан-Ризо спохватился и сделал прививку от
