Ознакомительная версия. Доступно 63 страниц из 313
Может быть, самая большая радость связи Дара заключается в том, что никогда и ничего не приходится объяснять. Мне не нужно было перечислять Ночному Волку события прошедшего дня, не нужно было подыскивать слова, чтобы описать, каково это было – смотреть, как уходит от меня Молли. И он тоже не задавал вопросов и не произносил обязательных сочувственных слов. Человеческие переживания для него имели мало смысла. Он реагировал на силу того, что я чувствовал, а не на причины моих переживаний. Он просто подошел ко мне и сел рядом со мной на грязный пол. Я мог обнять его, зарыться лицом в его мех и сидеть молча.
Такие стаи создают люди, – заметил он мне через некоторое время. – Как вы можете охотиться вместе, если не в состоянии бежать в одном направлении?
На это я не ответил. Я не знал ответа. А он и не ждал его.
Ночной Волк наклонился и полизал переднюю лапу. Потом сел, потянулся и спросил:
А что ты теперь будешь делать с самкой?
Не у всех волков есть самки.
У вожаков всегда есть. А как иначе будет увеличиваться стая?
У моего вожака есть самка, и она ждет щенят. Может быть, волки поступают правильно, и людям следует брать с них пример. Возможно, только вожакам следует заводить самок. Сердце Стаи давным-давно решил, что у него не может быть одновременно и самки и вожака, которым он мог бы принадлежать всем сердцем.
Как бы то ни было, он больше волк, чем хочет признать. – Он помолчал. – Пряник?
Я дал ему пряник и смотрел, как он жадно глотает.
Мне не хватало твоих снов по ночам.
Это не сны. Это моя жизнь. И с радостью буду делить ее с тобой, если только Сердце Стаи не рассердится на нас. Лучше жить вместе. – Он немного помедлил. – Ты бы предпочел разделить жизнь с самкой?
Это моя слабость. Я слишком многого хочу.
Он посмотрел на меня.
Ты слишком многое любишь. Моя жизнь гораздо проще.
Он любил только меня.
Это верно. Единственная трудность, которая у меня есть, – что ты никогда в это не поверишь.
Я тяжело вздохнул. Ночной Волк внезапно чихнул, потом отряхнулся.
Мне не нравится эта мышиная пыль. Но прежде чем я уйду, почеши своими ловкими лапами у меня за ушами. Мне трудно сделать это как следует, не оставив царапин.
И я почесал ему за ушами, и под подбородком, и затылок, после чего он завалился на бок, как щенок.
– Псина, – сказал я ему с чувством.
За это оскорбление ты заплатишь!
Он вскочил на ноги, сильно укусил меня за плечо, скользнул в дверь и исчез. Я засучил рукав и увидел глубокие белые вмятины, которые едва не кровоточили. Волчий юмор.
Короткий зимний день угас. Я вернулся в замок и заставил себя пройти через кухню, чтобы дать поварихе возможность пересказать мне все сплетни. Я набивал желудок сливовым пудингом и бараниной, пока кухарка тараторила о возможном выкидыше у королевы и о том, как стражники пробивались в покои короля, после того как часовой внезапно умер от апоплексического удара.
– Принц Регал все время беспокоился и торопил их, поскольку боялся, что с королем что-то случилось. А когда они вошли, король, несмотря на весь этот шум, спал как младенец, господин. И так крепко спал, что они не смогли разбудить его, чтобы сказать, зачем разрубили дверь.
– Удивительно, – согласился я, и она продолжала рассказывать обо всем происходящем в замке.
Я узнал, что в эти дни все говорили о том, кого берут, а кого не берут в Тредфорд. Повариха должна была ехать – она пекла такие вкусные крыжовенные пирожные и слоеные булочки. Она не знала, кто будет готовить здесь, но полагала, что кто-то из гвардейцев. Регал сказал, что она может взять все кастрюли, которые пожелает, и она благодарна ему за это, но ей будет не хватать здешнего очага, потому что она никогда не встречала ничего лучшего. Тут отличная тяга, а крюки для мяса вбиты на нужной высоте. Я слушал ее и ждал, когда же она перейдет к менее значительным, по ее мнению, событиям своей жизни. Стража королевы, как я узнал, останется в Оленьем замке, так же как и те немногие, кто по-прежнему носил цвета личной стражи короля Шрюда. Поскольку солдаты потеряли право находиться в его комнатах, они превратились в унылый и разочарованный отряд. Но Регал настаивал, чтобы эти группы солдат остались и сохранили видимость королевского присутствия в Оленьем замке. Розмари должна была уехать, как и ее мать, но это никого не удивляло, поскольку все знали, кому они прислуживают. Федврен не ехал. Так же как и Меллоу. Вот чьего голоса Кетриккен будет не хватать, но в конце концов она, наверное, привыкнет к птичьему пению чужеземцев.
Повариха и не подумала спросить, еду ли я.
Поднимаясь в свою комнату, я пытался представить себе, каким станет Олений замок. Высокий стол опустеет. Нам будут подавать простую лагерную пищу, которую лучше всего умеют готовить солдатские повара, – пока хватит запасов. Наверное, до наступления лета придется есть дичь и морские водоросли. Я беспокоился больше за Пейшенс и Лейси, чем за себя. Меня не пугали грубые помещения и грубая еда, но они к этому не привыкли. По крайней мере, тут останется Меллоу, чтобы радовать их своими песнопениями. Конечно, если только в таком отдалении от королевского двора им не овладеет меланхолия. И Федврен. Наверное, будут дети, которых нужно учить, и они с Пейшенс, возможно, займутся приготовлением бумаги. Я старался храбро принять настоящее, чтобы таким образом найти для нас какое-то будущее.
– Где ты был, бастард? – из дверей навстречу мне внезапно шагнула Сирен.
Она думала застать меня врасплох. Но мой Дар предупредил меня о чужом присутствии. Я не вздрогнул.
– Выходил.
– Ты пахнешь собакой.
– Ну, у меня есть маленькое оправдание. Я и был с собаками. С теми, которые еще остались в конюшнях.
Ей потребовалось всего мгновение, чтобы обнаружить в моем вежливом ответе замаскированное оскорбление.
– Ты пахнешь собакой, потому что сам больше чем наполовину собака, звериный колдун!
Я чуть было не сказал что-нибудь нелестное по поводу ее матери, но внезапно на меня нахлынули воспоминания детства.
– Помнишь, как твоя мать заставляла тебя носить темный фартук, когда мы учились писать, потому что ты все время разливала чернила?
Сирен угрюмо смотрела на меня, обдумывая этот вопрос и пытаясь обнаружить какой-нибудь подвох.
– Что с того? – спросила она наконец, не в силах пропустить мое замечание мимо ушей.
– Ничего. Просто я это помню. Было время, когда я помогал тебе правильно писать хвостики букв.
– Это не имеет ничего общего с сегодняшним днем, – огрызнулась она.
– Нет. Это моя дверь. Ты собираешься зайти ко мне?
Ознакомительная версия. Доступно 63 страниц из 313
