похоже, это самое ужасное место.
— Так и было, — сказал Страйк.
— Недавно ты помог нашему другу справиться с неприятным человеком, который использовал его мать. Что ж… спасибо, что встретился со мной. Это было… в общем, спасибо.
Она неуверенно подняла на него глаза, и он наклонился, чтобы дать ей возможность попрощаться с ним, как это принято в высшем обществе, — воздушным поцелуем в область каждой щеки.
— Ну что ж — до свидания и… и удачи.
— Тебе тоже, Амелия.
Повернувшись, чтобы уйти, Страйк услышал стук каблучков по тротуару. Солнце выскользнуло из-за туч, и именно это, и ничто другое, заставило Страйка зажмурить глаза.
Глава 136
Конфуций сказал… Жизнь ведет вдумчивого человека по пути, состоящему из множества извилин.
Теперь курс проверен, теперь он снова идет прямо.
Здесь крылатые мысли могут свободно вылиться в слова,
Там тяжелое бремя знаний должно быть закрыто в тишине.
Но когда два человека в глубине души едины,
Они сокрушают даже прочность железа и бронзы.
И-Цзин или Книга Перемен
— О, отлично, — пропыхтела Робин, стремительно входя в офис с раскрасневшимся лицом. Она только что наполовину пробежала по Денмарк-стрит. – Его еще нет здесь — Райана, я имею в виду.
— Он зайдет, не так ли? — спросила Пат, печатая, как обычно, с электронной сигаретой, зажатой в зубах, и выглядя довольной перспективой увидеть красавчика Мерфи.
— Да, — сказала Робин, снимая куртку, которая была ей не нужна в такой теплый сентябрьский день. — Он заедет за мной, мы уезжаем на пару дней, и я действительно опаздываю, но и он тоже.
— Пожури его за это, — сказала Пэт, продолжая печатать. — Возможно, ты получишь цветы.
— Довольно сомнительное поведение, Пат.
Офис-менеджер вынула электронную сигарету из зубов.
— Знаешь, где он?
— Нет, — сказала Робин, которая теперь тянулась к пустой папке с делом на полке. Она поняла, что Пэт имеет в виду Страйка, которого офис-менеджер обычно называл “он”, когда его не было рядом.
— Встречается с ее сестрой.
— Чьей сестрой?
— Шарлотты, — громким шепотом сказала Пат, хотя в кабинете находились только они двое.
— О, — сказала Робин.
Глубоко заинтересованная, но не желая сплетничать о личной жизни Страйка с их офис-менеджером, Робин взяла папку и порылась в своей сумке
— Я вернулась только для того, чтобы подшить эти записи. Не могла бы ты сказать Страйку, что они здесь, когда он вернется, если я уже уйду? Возможно, он захочет просмотреть их.
Робин только что познакомилась с новым клиентом агентства, профессиональным игроком в крикет, в его квартире в Челси. Она ожидала, что собеседование продлится час, но оно затянулось на два.
— Будет сделано. Какой он, этот новый парень? — спросила Пат, зажав в зубах электронную сигарету. Мужчина, о котором шла речь, был высоким, светловолосым и симпатичным, и Пат выразила некоторое разочарование тем, что предварительное собеседование он собирался провести не в офисе, а дома.
— Э-э, — сказала Робин, которая не только не сплетничала о Страйке за его спиной, но и старалась не критиковать клиентов в присутствии Пат. — Ну, Маккейб ему не нравился. Вот почему он вернулся к нам.
На самом деле, она обнаружила, что южноафриканский игрок в крикет, которого Страйк назвал “засранцем” после одного телефонного разговора, являл собой неприятное сочетание высокомерия и неуместного кокетства, особенно учитывая, что его девушка пряталась на кухне на протяжении всего интервью. Казалось, что он считает само собой разумеющимся, что он самый красивый мужчина, которого Робин видела за долгое время, и он дал понять, что не считает ее совершенно недостойной внимания. Робин пришлось предположить, что сногсшибательная брюнетка, которая провожала ее из квартиры в конце интервью, либо оценивала его по его собственной оценке, либо слишком наслаждалась великолепной квартирой и “Бугатти”, чтобы жаловаться.
— А вживую он такой же красивый? — спросила Пат, наблюдая, как Робин вкладывает свои заметки в папку, а затем нацарапывает имя игрока в крикет.
— Если тебе нравятся такой тип, — сказала Робин, открывая стеклянную дверь.
— Что за тип? — спросил Страйк, вошедший в костюме, с ослабленным галстуком и вейпом в руке.
— Белокурые игроки в крикет, — сказала Робин, оглядываясь по сторонам. Ее партнер выглядел усталым и подавленным.
— А, — проворчал Страйк, вешая куртку. — Он был таким же мудаком, как и по телефону?
Видя, что корабль “не-жалуйся-на-клиентов-перед-Пат” теперь на полной скорости вышел из гавани, Робин спросила:
— Насколько плохим он был по телефону?
— Хорошие восемь и пять десятых балла из десяти, — сказал Страйк.
— Значит, лично он такой же.
— Не хочешь просветить меня перед уходом? — спросил Страйк, взглянув на часы. Он знал, что Робин сегодня должна была взять какой-то давно просроченный отпуск. — Если только тебе не нужно идти?
— Нет, я жду Райана, — сказала Робин. — У меня есть время.
Они вошли во внутренний кабинет, и Страйк закрыл дверь. Доска на стене, которая еще недавно была завешана фотографиями и записями о ВГЦ, снова была пуста. Полароиды находились в полиции, а остальное было приобщено к материалам дела, которое было заперто в сейфе в ожидании предстоящего судебного разбирательства. Тело Джейкоба было опознано, обвинение в жестоком обращении с ребенком с Робин наконец-то сняли, и уик-энд с Мерфи был по крайней мере частично посвящен этому факту. Даже в зеркале Робин видела, насколько счастливее и здоровее она выглядит после того, как с нее сняли этот груз.
— Итак, — сказала Робин, садясь, — он думает, что у его бывшей жены роман с женатым журналистом “Мейл”, отсюда и поток непристойных историй, которые в последнее время публикует о нем “Мейл”.
— Какой журналист?
— Доминик Калпеппер, — сказал Робин.
— Значит, он теперь женат, не так ли?
— Да, — сказал Робин, — с какой-то леди Вайолет. Ну, а теперь леди Вайолет Калпеппер.
— Должно получиться сочно, когда оно развалится, — без улыбки сказал Страйк. Депрессия исходила от него так же, как исходил запах сигаретного дыма до того, как он занялся своим здоровьем.
— С тобой все в порядке? — спросила Робин.
— Что? — переспросил Страйк, хотя и слышал ее. — Да. Я в порядке.
Но на самом деле он позвал ее во внутренний кабинет, потому что хотел,
