Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Лана и Димитрий долго следили за ними глазами, растроганные этой сценой.
— А вот и мой любимчик, — прошептал парень, показывая на замыкающего.
Этот утенок казался более живым и смелым, чем остальные. Он не боялся отстать, держался на некотором расстоянии от стайки, чтобы исследовать окружающий мир, но потом все же спохватывался и бил изо всех сил лапками, чтобы войти в привычную семейную колею.
Девушка тихонько рассмеялась, и эта реакция обрадовала Димитрия.
— Ты придумал ему имя?
— Нет. Да и зачем? Ведь они мне не принадлежат, — объяснил он, пока утки исчезали на другом конце пруда. — Я был знаком с предшествующим поколением. Видишь вон того, крупного, во главе стаи? О, раньше он был таким же крошечным, как наш любопытный смельчак, а сейчас! Посмотри, настоящий почтенный отец семейства.
Это признание вызвало у Ланы целую бурю чувств. Возможно, девушку тронуло, что ее приятель косвенным образом выдал себя: то, что он здесь вырос? Или ее тронула нежность, с которой юноша наблюдал за утиным семейством? Или она так разволновалась потому, что он находился совсем рядом и она слышала его дыхание, ощущала аромат его тела?
Наверное, ему передалось ее смущение, так как он пристально посмотрел на девушку, не отрывая взгляда, будто искал нужные слова или видел ее впервые.
На мгновение Лана растворилась в его темных глазах, впервые заметив в них золотистые крапинки, отчего радужки, казалось, были усыпаны искорками. Брови Димитрия образовывали безупречную линию, довольно густую, которая мягко утончалась к вискам. Наконец на губах его заиграла улыбка, и он отвернулся. Но за те несколько волшебных секунд Лане показалось, что у нее прервалось дыхание, а сердце перестало биться.
Юноша выпрямился во весь рост, Лана тоже. Они вместе пошли по лесу — медленно, молча, взволнованные чувством, которое оказалось и слишком внезапным, и слишком сильным, чтобы после этого о чем-то можно было говорить. И Лана спросила себя, возьмет ли он снова ее за руку, чтобы вывести из рощицы. Может, ей просто этого хотелось? Но он ничего не сделал.
— Уже довольно поздно, — только и сказал Димитрий, когда они вышли на дорожку парка.
— Все относительно.
В окнах спален уже горел свет.
— У тебя есть только двадцать минут, чтобы принять душ и пойти в столовую.
— Да я сегодня почти не бегала.
— Сожалеешь?
— Нисколько. Было чудесно понаблюдать за семейкой Дональдов. Завтра подольше побегаю.
— И внимательнее отнесись к курсу боевых искусств.
Замечание ее задело. Лане почему-то захотелось, чтобы они расстались не на этой ироничной ноте. Димитрий махнул ей рукой и стал удаляться.
— Димитрий!
Юноша обернулся.
— Можешь повторить тот забавный звук, которым ты подманивал уток? — попросила она, делая вид, что сама пытается его воспроизвести.
В ответ раздалось великолепное кряканье.
— Ты должен меня научить, обязательно! — проговорила она, пользуясь ситуацией.
Но Димитрий вдруг закрыл лицо руками, изобразив ужас Ланы в тот момент, когда он ее нечаянно толкнул.
— Подонок! — воскликнула она, умирая от хохота.
27
Урок устной речи всегда начинался с выступления одного из учеников. Сюжет выбирался им самостоятельно, но требовалось придать ему конкретную и увлекательную форму, чтобы по возможности увлечь аудиторию и быть убедительным.
На этот раз была очередь Лии, которой предстояло держать речь перед одноклассниками. Лия решила говорить о Бодлере и для начала собиралась прочесть одно из его стихотворений.
Девушка-подросток встала возле доски перед аудиторией, хрупкая, но полная решимости. Бледненькая, с прозрачными голубыми глазами, тоненькими ножками, придававшими ей жалкий вид, она напоминала скорее испуганную тощую кошку, но в ней горел внутренний огонь и присутствовала непоколебимая воля передать другим бушевавшие в ней эмоции. Едва она открыла рот, как, обретя вольный простор, полились стихи.
ПЛАВАНИЕ
В один ненастный день, в тоске нечеловечьей, Не вынеся тягот, под скрежет якорей, Мы всходим на корабль, и происходит встреча Безмерности мечты с предельностью морей.
Но истые пловцы — те, кто плывет без цели: Плывущие, чтоб плыть! Глотатели широт, Что каждую зарю справляют новоселье И даже в смертный час еще твердят: — Вперед!
Бесплодна и горька наука дальних странствий. Сегодня, как вчера, до гробовой доски — Всё наше же лицо встречает нас в пространстве: Оазис ужаса в песчаности тоски.[8]
Словно загипнотизированная эхом прочтенных стихов, она дала еще какое-то время повитать их отголоскам в воздухе, устремив взор в пустоту, словно обращаясь к призраку Бодлера, прежде чем начать свой комментарий к стихотворению, ключевыми словами которого были «невозможность убежать от судьбы».
Тем, кто не был посвящен в ее тайну, показался странным такой взгляд на жизнь: как можно было утверждать о приоритете фатума, когда философия Института, наоборот, основывалась на возможности противостоять судьбе и необходимости прокладывать собственный жизненный путь?
Все были смущены.
Когда выступление закончилось, учитель, Артур Бенан, подошел к девушке.
— Ну-с, друзья, кто желает высказаться? Понравилось вам выступление Лии?
— Я желаю! — крикнул Жеральд.
— Прошу.
— Думаю, ей следовало бы пойти еще дальше.
— Что ты имеешь в виду?
— Дать каждому из нас по капсуле с цианистым калием, например.
Класс взорвался хохотом. Лия бросила на насмешника обиженный взгляд.
— Тебе стихотворение показалось слишком грустным? — спросил преподаватель, прежде чем проанализировать это высказывание.
— По мне, так все стихи грустные. Больше всего меня повергло в уныние другое: тон, которым оно было прочитано, а затем прокомментировано.
Прибыв в Институт всего год назад, Жеральд не знал, что так сильно подкосило оптимизм его одноклассницы. И, уж конечно, он не мог ни обнаружить, ни прочувствовать, какой особый смысл имело это стихотворение в ее глазах. На помощь к подруге поспешила Романа.
— Выбор был произвольный! — уточнила она. — Лия хорошо усвоила предыдущие уроки и постаралась создать атмосферу, соответствующую сюжету стихотворения.
— На самом деле это было великолепно, — подтвердил Бенан.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
