Обитатели океана большей частью живут на отмелях. С обитателями суши дело обстоит схожим образом.
Популярный путеводитель по Вавилонской башне, I.IIIОн проснулся от порыва ледяного ветра. Клетка тихонько задребезжала; проволочные ячейки зазвенели, как бубен. Небо было темно-синим, а звездный свет окрасил башню в цвет ледника. Ночь выдалась настолько же безжалостно холодной, насколько жарким был день. До рассвета оставалось еще несколько часов.
Сенлин отлежал руку, и когда попытался ее сдвинуть, то понял, что во сне они с Эдит сплелись в объятиях. Ее щека прижалась к его груди; ее руки обхватили его. Ее густые черные волосы ветром занесло ему на подбородок и шею. Мучаясь угрызениями совести, он начал отползать в сторону.
Эдит либо не спала, либо пробудилась от его движения, потому что она быстро проговорила:
– Пожалуйста, не надо. Я замерзаю.
Ее голос звучал приглушенно. Ее дыхание согревало его грудь.
Сенлин остановился, и она снова к нему прижалась. Он чувствовал ее дрожь всем телом. Он как мог укрыл ее плечи самой широкой частью фрака.
– Через пару часов наступит утро. Постарайся снова уснуть.
К нему сон так и не вернулся. Он лежал в пурпурной тьме и размышлял. Он не мог помирить свои представления о башне с собственным опытом, и это его грызло. Он ввел в заблуждение учеников, когда взахлеб расхваливал башню, – это уж точно. Придется усложнить урок осенью, в новом учебном году. Он по-прежнему будет рассказывать о технологических достижениях башни и ее расплывчатой истории, но перестанет превозносить ее.
Что-то менялось в людях, когда они стояли в тени башни. Она подтачивала их человечность. Усиливала амбиции. Он не мог себе представить, зачем кому-то возвращаться в Салон после изгнания. Чтобы подвергнуться новым мучениям? Он этого не понимал. Неужто жизнь на Рынке действительно такая тяжелая? И все так ужасно разочарованы в себе, что не могут придумать лучшей цели в жизни, чем потратить ее на притворство? Он подумал о бедняге Пининге, приветливом олухе. Тот столько рассказывал о чудесах Салона. За миг до смерти он выглядел таким уверенным, довольным и счастливым. Но зачем притворяться, что любишь незнакомку? Зачем ухаживать за актрисой? Бессмыслица какая-то.
– Думаю, люди заплатили бы сотни шекелей за комнату с балконом, с которого открывался бы такой вид, – сказала Эдит, прерывая его мрачные размышления. – Как считаешь, диван тут поместится?
Сенлин улыбнулся:
– У меня есть вопрос, на который ты, конечно, не обязана отвечать, но это меня беспокоит, так что я чувствую себя вынужденным спросить…
– Не надо речей, Том. Просто задай свой вопрос, – перебила она, пусть и не грубо.
Он перевел дух:
– Почему ты столько раз возвращалась в Салон?
Она засмеялась и отвернулась:
– Я спрашиваю себя о том же. У меня нет хорошего оправдания. Просто есть что-то приятное, что-то утешительное в возможности стать частью чужой истории. Это странным образом расставляет все по местам и кажется важным. – Сенлин фыркнул в ответ, сдерживая смех, и она легонько ткнула его в ребра. – Не смейся. Я знаю, звучит глупо, но я смотрю на собственную жизнь и вижу только двусмысленность и путаницу. В ней ничего впечатляющего не происходит, по крайней мере не происходит внезапно. В реальной жизни ничего не случается быстро. Все лишь постепенно разрушается. Это сбивает с толку, расстраивает… и это скучно. Боже мой, как же это бывает скучно. Но есть Салон, и в нем все имеет смысл. Да, все просто. Да, все глупо. Но есть сюжет. Неделю назад я бы все отдала за жизнь, в которой есть сюжет. Теперь же я говорю: верните скуку. Дайте мне работу по дому, альманахи и девять часов мертвого сна без сновидений. Верните скуку!
Сенлин поразмыслил над сказанным:
– Полагаю, в этом есть смысл. Но я предпочитаю историю, которую ты рассказала о своем прошлом, банальной пьесе, из которой мы сбежали. Мне кажется, твоя жизнь интереснее.
– Значит, в моем рассказе были преувеличения.
Они помолчали, готовясь к очередному резкому порыву ветра. Сенлин стиснул зубы и зажмурился, ожидая, пока тот утихнет. Когда все опять успокоилось, Эдит продолжила, и ее голос сделался ниже:
– Я знаю, ты посреди собственного бардака. – Она снова уткнулась ему в грудь и продолжила: – Надеюсь, ты найдешь жену. Я правда надеюсь. Я думаю, ты сможешь. Если ты это переживешь, остальное будет легко. – Эдит остановилась, кашлянула, и Сенлин понял: она пытается не расплакаться. – Но у меня есть к тебе просьба. Я знаю, что не имею права просить и ты не обязан соглашаться…
– Не надо речей, – сказал он, пытаясь ее успокоить и удержать от срыва. – Просто попроси.
– Не бросай меня, пока все не закончится. Я смогу с этим справиться. Мне просто нужно немного поддержки.
