Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
В детстве совместный поход за продуктами вызывал у меня спазмы желудка. Я не любил их в первую очередь потому, что меня раздражало то неприкрытое любопытство, с которым взирали на нас маленькие человечки, словно мы были диковинными зверями, сбежавшими из зоопарка. И даже при том что взгляды, брошенные на Глэсс, отскакивали от нее, как от сантиметровой брони, я все равно чувствовал себя обязанным защитить ее от них, и то, что я не мог себе представить, как такой метр с кепкой, как я, может это сделать, наполняло меня удручающей беспомощностью. Как следствие, принятое когда-то решение по возможности не отпускать ее одну в магазин было продиктовано не чем иным, как в чистом виде инстинктом самосохранения. В какой-то момент во мне проснулась тоска по свежим фруктам и неконсервированным овощам; но что одно, что другое оказывалось в продуктовой корзине Глэсс лишь в том случае, если я отправлялся с ней и всю дорогу ныл об этом. В конце концов, это был честный обмен: я принимал на себя откровенные, лезущие без спроса в душу взгляды маленьких человечков, а взамен получал несравнимое удовольствие есть натуральные йогурты, из которых не вылезали через край протравленные ароматизаторами кусочки синтетической клубники, как только открываешь стаканчик.
Что Глэсс никогда не приносит из магазина – так это спиртное, которое она, за исключением бокала шампанского на Новый год, отвергает почти с религиозным фанатизмом. И то, что в этот вечер в нашей тележке оказывается аж четыре бутылки белого итальянского вина, может означать только одно.
– Соаве? – переспрашиваю я, бросив взгляд на этикетку. – У нас гости?
– Михаэль.
Проходит какое-то время, прежде чем до меня доходит.
– Несостоявшийся мошенник?
– Именно.
– Я и не знал, что ты все еще с ним встречаешься.
– А ты не моя секретарша, верно, дарлинг? Пока что я вполне справляюсь со своим расписанием сама.
Что-то в глубинах подсознания подсказывает мне, что и в самом деле за последний месяц она часто приходила поздно. Я даже не задумывался об этом, как и о том, продолжает ли Диана свои полуночные вылазки, с кем бы и куда бы они ни осуществлялись. Мои мысли целиком и полностью занимал другой человек.
– Я пойду за мясом, – сказала Глэсс. – Рис не захватишь? Ты знаешь, какой мы обычно берем.
Я беру тележку, бросаю в нее пачку риса, с промышленной точностью избавленного от малейшего содержания витаминов, минералов и чего бы то ни было еще, и тихонько запихиваю под нее пачку цельнозерновых макарон. Глэсс возвращается с завернутым в прозрачную пленку филе подозрительно бледного цвета.
– Это что, рыба?
– Нет, дарлинг, они забили свинью с нарушением пигментации! – Филе летит в тележку. – Конечно, это рыба.
– Но мы никогда не ели рыбу. С каких пор?..
– С сегодняшнего дня.
Четыре бутылки вина – это одно, но еда – натуральная, настоящая еда – совершенно другое.
– Ты что, будешь готовить?
Она вскидывает руки, словно защищаясь от моих нападок.
– Не надо падать в обморок, ладно? Почему бы мне что-нибудь не приготовить?
– Потому что ты никогда в жизни ни для одного мужчины этого не делала.
– Так пора бы начать.
Глэсс настолько напряжена, что к ней можно подключать лампочки. Ее рука хватает первую попавшуюся банку с кукурузой с ближайшей полки. Я никогда не предполагал, что именно в супермаркете моя мать сообщит мне, что у нее появились более или менее серьезные отношения. В любом случае более серьезные, чем были до того. Чтобы не смотреть мне в глаза, Глэсс так тщательно изучает этикетку на кукурузе, как будто от этого зависит вся ее дальнейшая жизнь. При ином раскладе я бы предположил, что она думает, как это они умудряются запихивать целые початки в такие маленькие баночки.
– Глэсс?
– М-м-м?
– Ты на меня только не злись, но…
Вот теперь она поднимает глаза.
– Но что?
– Но ты не умеешь готовить! Если хочешь ему понравиться, лучше возьми полуфабрикаты и вложись в новую помаду.
– Зачем тебе новая помада?
– Очень смешно, мама.
– И не мамкай на меня! Ты же знаешь, что я этого терпеть не могу. – Нервно хихикая, она ставит консервы обратно на полку, не скрывая своего облегчения. – Черт возьми, ты прав. Пойдем к морозилке. Сделай одолжение, отдай им эту неладную рыбу обратно, о’кей?
Я спешу к прилавку и всучиваю рыбу обратно продавщице, которая вовсе не рада ее получить. Внутри меня нарастает беспокойство. Глэсс обещала после похода за покупками отвезти меня в библиотеку, в которую мне нужно сдать стопу книг, прочитанных за каникулы. Срок выдачи закончился, и мне так или иначе придется платить за задержку.
Стоя рядом с морозилкой, Глэсс перебирает пачку за пачкой. Через некоторое время я начинаю беспокоиться за ее суставы.
– Если ты сейчас что-нибудь не выберешь, то обморозишь себе пальцы.
– Что ты думаешь о каннеллони?
– Сойдет, к вину они подходят. Можно сделать к ним салат, здесь бывает готовая заправка и…
Глэсс взрывается, как пороховая бочка, увлекая за собой клубы пара из открытой морозилки.
– Фил, я, конечно, очень ценю твою заботу! Но умею я готовить или нет, не должно влиять на то, нравлюсь ли я ему! О’кей?
– Да, но что ты мне-то об этом говоришь? Это тебе захотелось готовить, а не мне, и только из-за того, что ты нервничаешь…
– Я не нервничаю! И будут каннеллони без всякого выпендрежа, и точка!
– Не особо похоже на праздничный ужин.
– А он должен думать обо мне, а не об ужине, и если макароны его высочеству не понравятся, то может пригласить меня в ресторан или катиться к чертовой бабушке!
Туда в конечном счете до сегодняшнего дня отправлялись все ее любовники.
Такой Глэсс мне нравится гораздо больше – и не потому что я что-то имею против Михаэля или кого-то другого, а потому что не выношу, когда какой-то мужчина повергает ее в состояние такой беспомощности, будь то вопросы готовки или чего бы то ни было еще. Это просто не вписывается в ее характер – или, по крайней мере, в мои представления о нем, что будет честнее.
– Тебе не будет трудно, – говорит она, уже немного успокоившись, – сегодня вечером побыть где-то поблизости, посмотреть на него и все такое?
– Ты хочешь знать мое мнение?
– Да.
Я пожимаю плечами.
– Если это необходимо.
– Необходимо, – снова ныряет в морозилку Глэсс. – Что должно быть в этих каннеллони – овощи или мясо? Тут есть такие и такие, какие из них настоящие?
– Мясо… Точнее, фарш, – сообщаю я ее спине, нервно закусив губу. – Мне вот интересно знать, что тебе Диана на это скажет.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
