— Потому что он сказал, что вряд ли за жеребчика дадут на торгах больше тридцати, но у него есть клиент, который согласен дать тридцать, и мне следует воспользоваться этим.
— А вы когда-нибудь раньше имели дело с Виком Винсентом? — с любопытством спросил я.
— Напрямую — нет. И, если честно, я был польщен, когда он лично явился ко мне домой... Польщен!
Он с грохотом опустил свой стакан на один из маленьких столиков, расставленных по бару. Сидевший за столиком человек поднял голову и махнул нам рукой.
— Присоединяйтесь к клубу, — сказал он. Я немного знал его: мелкий тренер из одного из северных графств, который временами приезжал на юг, чтобы купить новых лошадей для своих владельцев. Он разбирался в лошадях не хуже любого барышника. Я считал, что его владельцам повезло: он всегда покупал лошадей сам, и им не приходилось тратиться на комиссионные барышникам.
Тренер был не столько пьян, сколько подавлен.
— Ублюдок этот ваш Вик Винсент! — сказал он. — Присоединяйтесь к клубу противников Вика Винсента!
— О чем это вы? — рассеянно спросил заводчик.
— Нет, вы представляете? — спросил тренер, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я много лет покупал лошадей для одного владельца. Очень хороших лошадей. И что? Он встречается с Виком Винсентом, и Вик Винсент убеждает его разрешить ему, Вику, купить для него лошадь. И покупает. И что же потом? Потом я тоже покупаю ему лошадь, как всегда. И что же? Этот Винсент жалуется моему владельцу и говорит, что я не должен покупать лошадей, потому что лошадей покупает он, Вик Винсент, и ему за это платят комиссионные. Можете себе представить? Тогда я жалуюсь своему владельцу и прошу, чтобы этот Винсент больше ему лошадей не покупал, потому что я предпочитаю тренировать лошадей, каких сам выбрал, а не тех, которых выбирает для меня этот Винсент. И как вы думаете, что было потом?
Он театрально развел руками, ожидая ответной реплики.
— И что же было потом? — вежливо спросил я.
— Потом мой владелец говорит, что я несправедлив к Вику Винсенту, забирает от меня своих лошадей и передает их другому тренеру, которого посоветовал ему Вик Винсент, и теперь Винсент с тренером вертят им, как хотят, а он этого даже не замечает и думает, что лошадь будет в два раза лучше, если она стоит в два раза дороже.
Заводчик слушал молча, потому что был слишком занят собственными горестями; а я слушал молча, потому что верил каждому слову в этой невероятной истории. Люди, покупающие скаковых лошадей, доверчивее, чем любая пенсионерка, отдающая все свои сбережения любезному коммивояжеру. Люди, покупающие скаковых лошадей, покупают мечты и готовы поверить любому, кто посулит им молочные реки с кисельными берегами. Золотые россыпи находят немногие, но все продолжают искать. Я с улыбкой подумал, что следовало бы организовать «Общество защиты легковерных владельцев». И Константин с Уилтоном Янгом могли бы стать его первыми клиентами.
Заводчик и тренер взяли себе еще выпивки и уселись считать раны. Я оставил их наедине с их печалями, вернулся на аукцион и принялся торговаться за рослого жеребчика, но безуспешно. Жеребчик ушел к Вику Винсенту за сумму, вдвое большую той, что мне разрешили истратить.
В торгах участвовал и Джимини Белл. Я видел, как Вик потом сунул ему десятку и похлопал по плечу. Вот и еще один «легковерный владелец» заплатит Вику вдвое больше, чем следовало бы. Прямо курам на смех!
* * *
Однако Вик не был расположен смеяться и шутить. Он поджидал меня на автостоянке.
Не успел я выудить из кармана ключи и отпереть дверцу машины, как в лицо мне ударил свет фонарика.
— Выключи эту штуку к чертовой матери, — сказал я.
Фонарик погас. Проморгавшись, я увидел, что вокруг меня на расстоянии трех шагов стоят человек семь.
Я оглядел их одного за другим. Вик Винсент и рыжий йоркширец Файндейл, Ронни Норт и Джимини Белл. И еще трое, с которыми я тоже каждый день встречался на аукционах.
Все серьезны, как на похоронах.
— Вы что, линчевать меня собрались, что ли? — поинтересовался я.
Никто не засмеялся. Да и мне было не до смеха.
Глава 9
— Мы тебя научим жить, Джонас! — заявил Вик Винсент.
— Вот как?
На стоянке были люди, которые рассаживались по машинам. Докричаться, в принципе, было можно. Я подумал, что в случае чего позову на помощь. Но еще не сейчас.
Все семеро одновременно, как по команде, шагнули вперед. Я стоял, прижавшись спиной к машине, и размышлял о том, как меня достали эти нападения на автостоянках. Может, лучше ездить на электричке?
— Ты будешь делать, как мы скажем, нравится тебе это или нет!
— Нет, не буду.
Они сделали еще шаг вперед и встали передо мной плотной стеной, плечом к плечу, на расстоянии вытянутой руки.
— Смотрите не споткнитесь друг о друга, — сказал я.
Им не понравилось, что я пытаюсь поднять их на смех. На лице Вика отразился гнев, который он до сих пор скрывал. Вряд ли кто-то из его клиентов признал бы сейчас своего доброжелательного кровопийцу. На лбу у него набухла и запульсировала толстая жила.
Йоркширец Файндейл выставил плечо, словно желая преградить Вику путь.
— От тебя больше неприятностей, чем ты стоишь, — сказал он мне. — Запомни раз и навсегда: не вступай в торг, когда мы говорим, что делать этого не следует. Понял?
Вик оттер его локтем. Ему не понравилось, что его подручный вздумал занять место главного громилы.
— Если мы обойдемся с тобой по-плохому, имей в виду, ты сам напросился! — заявил он.
— По-плохому? — переспросил я. — А когда меня огрели по башке в Аскоте — это было по-хорошему?
— Это не мы! — поспешно отрезал Вик и тут же пожалел об этом. Лицо его сделалось непроницаемым, как захлопнутая дверь.
Я обвел глазами стоявших вокруг меня. Некоторые действительно не знали о том, что случилось в Аскоте. Но Вик знал. И Файндейл знал. И Ронни Норт с Джимини Беллом знали...
— Кто это сделал?
— Не твое дело. Но имей в виду — это были еще цветочки. Так что лучше делай, что тебе говорят.
Все они выглядели такими суровыми и насупленными, что я чуть было не рассмеялся. Но когда они внезапно развернулись и молча направились к своим машинам, я обнаружил, что мне уже не смешно. Я остался стоять на месте, жадно глотая морозный воздух зимней ночи. Мысль о том, что группа самых обычных британских граждан обещает избить меня смертным боем, если я не присоединюсь к их нерушимому союзу, казалась мне совершенно идиотской. И все же угроза была нешуточной.
Внезапно мне ужасно захотелось курить.
Машин на стоянке оставалось немного, но соседняя машина, как оказалось, принадлежала Паули Текса.
