Та ночь заложила основу всей ее дальнейшей жизни.
И преждевременной смерти тоже.
Глава четырнадцатая
Когда я закончила, Крис долго смотрел на меня, а потом наконец спросил:
— Джулиана рассказала тебе, что было дальше?
— Да. Только, Крис, дальше все очень печально.
— Расскажи.
Я нахмурилась:
— Зачем? Тебе действительно не все равно или тебе нужно дать всему этому психологическое обобщение? Если ты мне не веришь, Крис, поговори сам с Джулианой. Ты, конечно, считаешь, будто она помешалась от горя, но даже ты не сможешь отрицать существование Артура. Да ты сам его видел. Ты понимаешь, о ком я.
— Я только знаю, за кого он себя выдает. Это очень логично, учитывая факт наследства.
— Джулиана ни минуты не сомневалась, что это ее правнук.
— Ну, это понятно. Она потеряла дочь, зять ее ненавидит и не подпускает к внучкам. В такой ситуации она готова обласкать любого, кто выдаст себя за ее правнука. Почему Артур нашел ее именно теперь? Ну, если он оказался достаточно правдоподобен, для Джулианы это — память об Элоиз и большой козырь против Теда, который отравляет ей и без того не очень счастливое существование. Кэти, попробуй посмотреть на все это со стороны. По-моему, это подозрительно.
— Крис, я уже поняла, что насчет Артура тебя не убедить. Но факт остается фактом — в тринадцать Элоиз родила ребенка. Джулиана мне показывала свидетельство о рождения. И, послушай, Артуру всего шестнадцать. Ну откуда ему знать все эти хитрости про право наследования и прочее.
— Ну, допустим. А где вообще его дедушка?
Дедушка? Ах да, Джек, первая любовь Элоиз.
— Слушай, Крис, ты будешь слушать дальше или продолжим спорить?
— Да, конечно, — смягчился Крис. — Я хочу услышать продолжение.
Как пишет Элоиз в своем дневнике, остальная часть лета прошла в мечтаниях. Она словно парила над полями и пляжами. Каждая травинка, каждое дерево, вся природа была только о Джеке. Если вдали шел какой-то человек, ей казалось, что это он. Увидев, что ошиблась, Элоиз ужасно расстраивалась. Иногда она приходила к Дейзи и сетовала:
— Дейзи, беда. Я так люблю его, но осенью начинается школа, и без Джека я буду чувствовать себя несчастной.
Дейзи молча стояла и понимающе махала хвостом.
Через несколько дней после того вечера Джек зашел через заднюю дверь и позвал Элоиз. Девушка выбежала со смятенным сердцем, боясь увидеть безразличие в глазах любимого. Но, похоже, он тосковал по ней так же, как и она.
Они отправились в сторону беседки, но не стали заходить внутрь, а присели на траву.
Они говорили о какой-то ерунде — о новорожденных поросятах, о своих пони и, наконец, о родителях.
— После школы я хочу стать актрисой, — сказала Элоиз.
А Джек рассказал, как он любит работать на земле и мечтает о том, чтобы у них была своя ферма или хотя бы приусадебный участок.
— А я, когда окончу школу, хочу стать актрисой, — повторила Элоиз.
А потом Джек сказал:
— Элли, мои родители собираются переехать в Австралию.
— Как? Когда?
Элли была потрясена этим известием.
— После Нового года. Они хотят свою ферму, но могут позволить себе лишь небольшой кусочек земли. А в Австралии у них хоть что-то получится.
— И ты тоже с ними поедешь?
— Ну а как по-другому?
— Но, Джек…
Он грустно посмотрел на нее:
— Элли, ты очень красивая, и я хотел бы, чтобы мы все время были рядом. Но посуди сама: твоим родителям вряд ли понравится, что мы с тобой дружим, ведь мои родители у них работают.
— Нет, ты просто хочешь уехать, — сказала Элли. — Ты специально так говоришь, чтобы не остаться, если я тебя попрошу.
Джек опустил голову, а потом с пылом произнес:
— Элоиз Трелони, ты просто не понимаешь. Не понимаешь, что такое жить в чужом доме, зависеть от прихоти других людей. Находиться в неопределенном положении — ведь твой отец может попросить нас съехать в любую минуту. А мой отец — опытный управляющий, он хорошо знает свое дело, но ничем не владеет. В Австралии же у нас будет свое хозяйство, и мы уже не будем жить на птичьих правах. У меня появится наследство, а потом и свое хозяйство, если постараюсь.
После недолгой паузы он прибавил:
— А так у меня ничего за душой, и я ничего не могу тебе предложить.
Потом Элоиз вернулась к себе. Она чувствовала себя разбитой и подавленной. Джек уедет на край земли, и тут она бессильна. Что она может сделать для него? Только подарить ему свою любовь. К тому же ему всего лишь пятнадцать, и родители хотят поменять его жизнь к лучшему. Его можно понять, любой бы ухватился за такой шанс.
Несколько дней она ходила как в воду опущенная. Обидно было даже не то, что Джек уезжает. Он уезжает, потому что так решили родители. Нет, дело в другом. Он, конечно, ничего такого не говорил, но он начинал отдаляться от нее, словно и не было между ними той ночи.
Элли было очень и очень обидно. Лето цвело, а Элоиз начала чахнуть. Потух румянец на щеках, исчезла куда-то милая живость во всех ее движениях. Она целыми днями сидела в своей комнате и с трудом выдерживала трапезы с родителями. Временами ее начинало подташнивать, и тогда она запиралась в своей украшенной изразцами ванной и отказывалась выходить и разговаривать, когда ее мать с Энни дергали дверь, умоляя объяснить, в чем вообще дело.
Причина такого недомогания была проста — Элли забеременела. Но еще несколько месяцев ни она, ни ее мать не догадывались об этом. Одна только Энни смекнула. В результате именно она потом помогала Элли и Джулиане.
Было начало сентября. Как-то Джулиана зашла в комнату дочери и с нетерпением в голосе объявила:
— Элоиз, завтра ты возвращаешься в школу, а ты даже не примерила новую форму. Что уж говорить о списке книг на лето — ты мало что прочитала.
— Мама, я ужасно себя чувствую, оставь меня. И не хочу я ни в какую школу. Я вообще ее ненавижу. Позволь мне остаться дома, пока я не выздоровею. Я чувствую себя больной и толстой.
— Элли, дорогая. Я понимаю, что мы тебе испортили лето. Отец все время хмурится, и его настроение передается тебе. Но все будет хорошо. Вот вернешься в школу, и там тебе будет веселее. По крайней мере там у тебя друзья.
Элли присела на кровати и воскликнула:
— Мама, ну сколько раз можно говорить, что у меня там нет друзей. И я не хочу туда возвращаться. Я хочу жить тут, рядом с…
И тут она разрыдалась, уронив голову на подушку. А потом все рассказала матери…
— Ну, а потом? — спросил Крис. — Джулиана узнала, что ее дочь беременна, и что она сделала?
