Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Глава 11
Тяжесть накатывала волнами. Зине было то легче, то хуже. Постепенно сознание стало отключаться. Мозг плавал словно в подливке из серии смутных стертых образов, которые безостановочно вращались в ее памяти, как испорченный калейдоскоп. И постепенно вихрь событий становился неясным фоном из прошлого, размытыми обрывками всего того, что здесь прошло.
Даже холод стал ощущаться меньше. Выгнувшись в наиболее удобном для себя положении, тело Зины словно отключило чувствительность, даря ей счастливое забвение сна — драгоценность для узников, позволяющая им хоть на время уйти от реальности, справиться с ней, пусть и в иллюзии.
Сон… Зина постепенно погружалась в забвение, словно в теплую ванну, забывая все, в том числе панику и ужас, которые не так-то просто было унять.
Именно поэтому резкое пробуждение причинило ей почти физическую боль, вернув сознание в реальность грубым и болезненным ударом. И контраст между сонным, расслабленным спокойствием и внезапным возвращением в жизнь был настолько мощным, что у Зины вырвалось нечто вроде стона.
Это был яркий свет. Волна мощного электрического света невероятной силы ударила в глаза Зины с такой резкостью, что болезненные ощущения проникли сквозь ее сжатые веки.
Застонав, она попыталась спрятаться, заслониться от него — но не тут-то было! Свет словно окутывал ее, бил со всех сторон, и это было по-настоящему мучительно.
Зина открыла глаза и тут же снова зажмурила их от острой боли. Находящаяся напротив кровати мощнейшая электрическая лампа била прямо ей в глаза с такой силой, что спрятаться от нее было невозможно.
Прикрывая глаза рукой, Зина села на койке и осмотрелась. Поначалу камера показалась ей огромной. Отсутствие света заставило ее нарисовать в воображении помещение размером с огромный зал. На самом деле это была узкая и маленькая клетушка, в которой находились только привинченная к полу железная койка да в углу напротив стальной двери умывальник с парашей. Камера была явно рассчитана на одного человека, Зину даже удивило то ощущение, которое позволило ей сделать поначалу такие неправильные выводы о ее размерах.
И да, самым страшным в камере была лампа, специально прикрепленная к стене напротив койки так, чтобы мощный поток света падал прямо на лежащего человека, мешая ему спать и давая искаженное впечатление о том, что происходит вокруг.
Позже Зина узнала, что эта страшная пытка было изобретением НКВД и применялась ко всем заключенным. Едва человек, немного успокоившись, пытался прилечь и заснуть, как в камере врубали очень яркий электрический свет, делая сон невозможным.
А источников природного света, то есть окон, в камере не было. Это было замкнутое, изолированное пространство, специально сконструированное как камера пыток. Этот свет не давал возможности человеку заснуть, причинял физические и психические страдания. Такую пытку человек мог вынести не более трех суток, после чего с ним можно было делать все, что угодно.
Лишением сна ломали волю всех заключенных. И это давало очень серьезные результаты. Но все это Зина узнала значительно позже, и как врач не могла не ужаснуться тому кошмару, который был заготовлен заключенным в этой тюрьме, ведь лишение сна причиняло человеку огромные страдания и почти сразу уродовало его психику.
Она попыталась повернуться к лампе спиной, закрыть лицо руками, но не тут-то было! Свет просачивался даже сквозь крепко сжатые пальцы. Заснуть было невозможно. Только теперь Зина стала осознавать весь тот ужас, который с нею произошел.
Обустройство этой страшной пыточной камеры ясней любых слов показывало, что в стране начали происходить изменения, и были они очень серьезными.
В декабре 1934 года убили первого секретаря Ленинградского областного комитета ВКП (б) Сергея Кирова. Смерть его послужила началом масштабных политических репрессий, которые вскоре между собой стали называть «сталинскими».
Но никто не мог предвидеть тех неожиданных последствий этого убийства, которые позволили Сталину повернуть историю в совершенно другую сторону.
Теперь у него был прекрасный повод открыто и якобы справедливо расправляться с врагами, избавляясь от кого угодно.
Еще одной причиной открытых репрессий стали, как ни странно, планы Сталина по некоей демократизации СССР, к которой очень многие члены ВКП (б) были не готовы. Убежденные сторонники Ленина, они искренне считали политику Сталина отклонением от линии марксизма-ленинизма, что не соответствовало заветам Ильича, и кое-кто открыто осмеливался критиковать ее и открыто говорить о его, Сталина, недостатках. Понятно, что партии понадобился элемент устрашения. И такая зачистка началась с власти — серия массовых расстрелов и ссылок в ГУЛАГ (Главное управление лагерей). В стране с ужасом зазвучали фамилии людей, которые проявляли инициативу в репрессиях, — Берия, Ягода, Ежов, Лихачев и другие…
Постепенно репрессии ушли из большой политики и переместились в повседневную жизнь, для которой вдруг оказались очень удобными.
Несмотря на то что в 1936 году были отменены продовольственные карточки, люди на себе почувствовали катастрофическое падение уровня жизни. Не хватало продовольствия — все еще ощущались последствия голода 1932–1933 годов. Тут как раз и были необходимы репрессии — для тех, кто пытался разгласить тайную, серьезно замалчиваемую властями информацию о голоде в Украине. А также громко заговорить о том, что спустя четыре года политика Сталина все еще не могла справиться с продовольственным кризисом, и снабжение продуктами населения является самой важной проблемой. А не хватало продуктов — поднялись цены. Людям не по карману стали вещи первой необходимости.
Катастрофически упала производительность сельского хозяйства. В начале 1930-х годов было отменено право собственности на землю и началась массовая коллективизация. Появились колхозы — коллективные хозяйства. В них принудительно массово загоняли крестьян, которые воспринимали это нововведение в штыки. А ведь там, где работают из-под палки, производительность труда всегда падает.
Несмотря на жесткие карательные меры, которые часто применялись к крестьянам, со временем стало ясно, что колхозы пока не справляются со своей функцией. И новая форма хозяйствования не может полностью обеспечить страну продовольствием в необходимых масштабах.
В политических и пропагандистских лозунгах широко использовались знаменитые слова Сталина: «Жить стало лучше, жить стало веселей». Однако все люди, жившие в СССР, чувствовали и понимали, что это было не так.
Чтобы справляться с широко растущим недовольством среди населения, необходимы были репрессии как элемент устрашения. Это в большой политике преследовали за троцкизм, карали последователей Каменева и Зиновьева. В повседневной же жизни сражались с теми, кто просто мог высказывать недовольство советской властью или в разговоре пытался сомневаться в блестящей политике Сталина…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
