«Вопрос, как они забрались на крышу, — размышлял Руденко. — Не с вертолета же их сбросили. Наверное, нашли лазейку. Есть пожарная лестница. По этому поводу будут претензии к охране. Куда смотрели? В телевизор пялились? Завтра при дневном свете еще раз посмотрю».
Сейф вскрыли странно, расплавили толстенную дверцу. «Какая-то горючая смесь, — подумал Алексей, разглядывая оплавленные края металла. — Рассчитали точное количество, чтобы содержимое сейфа не сгорело. И по всей поверхности дверцы распределили смесь так, словно горчичник поставили. Надо взять соскоб с края, отправить в Москву. Пусть исследуют…»
— Алексей Владимирович, что же это? — постучавшись, зашел посол, бледный и растерянный. — Целенаправленно ведь к вам лезли. Вы бы поумерили свою бурную деятельность. У нас и так неприятности теперь будут. Попадет информация в прессу. Вывернут так, что в российском посольстве убивают людей. Русская мафия!
— Кирилл Андреевич, отчего-то мне кажется, что не будет ни неприятностей, ни огласки.
— Вы думаете? — с надеждой и доверием спросил посол.
— Почти уверен, Кирилл Андреевич, не стоит волноваться.
— Надеюсь, они не получили того, что искали?
— Еще чего! Фигу с маслом получили. Практически в прямом смысле.
* * *
В камере, как показалось Дедову, воняло еще сильнее, чем вчера. Юрия привезли к обеду, и ему пришлось поесть, потому что не ел он со вчерашнего вечера. Его подташнивало, и мысли кружили в голове нестройные хороводы.
Часть его сознания радовалась, что механизм сработал, содержимое контейнера уничтожено. Одной проблемой меньше. Но жена… Как легко Тамара от него отказалась. В такой ситуации. Он не мог сердиться на нее, не возникало в сердце озлобленности, только состояние затравленности и одиночества. «Она поймет, она обязательно поймет, — твердил он себе. — Я выйду, я еще поднимусь. Если мне удалось подняться из коммуналки…»
Работая в институте секретарем парторганизации, он думал только об одном — как попасть за границу? Там заработки — валюта, пусть и чеками, но в Союзе они превращались в доступ к магазину «Березка», возможность купить машину, построить дом — потому что даже кирпичи достать можно было только на чеки в тот период всеобщего дефицита. Там свобода — относительная, крадучись, с оглядкой на особиста, на болтливых женушек специалистов с их сплетнями и доносами друг на друга, но всё же свобода. Там — связи с людьми, они помогут ему выйти на тот уровень, которого он всегда заслуживал. Он трудолюбивый, настойчивый, но никогда не хотел работать ради самого процесса. Деньги — вот единственное, что его волновало…
Он мечтал о дипломатической карьере и всех ее плюсах — в первую очередь о неприкосновенности. Но у него оставался единственный вероятный путь в его возрасте обрести статус дипломата — Всесоюзная академия внешней торговли. Довольно закрытое заведение, куда сложно было попасть. Но Дедов всю жизнь ставил перед собой заоблачные цели и с прямолинейностью скорого поезда шел к ним. Поезд стремился к новому пункту назначения, но Юрий не забывал загружать свои вагончики дорогими подарками, спиртными напитками, которые он добывал через знакомых фарцовщиков, тратя на это львиную долю заработков. Уговаривал Тамару, что это рано или поздно принесет им те дивиденды, которые обеспечат их, детей и внуков с лихвой. Надо просто чуть-чуть потерпеть.
В итоге сработало знакомство с секретарем райкома того района, где находился Институт им. Плеханова. Они с Иваном Лукичом встречались несколько раз по служебным надобностям. Затем встречи стали носить не то чтобы дружеский, но более теплый характер. Иван Лукич намного старше, пост приучил его к снисходительности по отношению к молодым коллегам по партии. Юрий расстилался перед ним как мог, особенно когда узнал, что секретарь райкома навострил лыжи во Внешторг на повышение. Это был шанс. Юрий ночи не спал, понимая, что вот он, счастливый билет. Дедов назанимал денег, взял в кассе взаимопомощи на подарки, чтобы Лукич не забыл о нем при переходе.
И тогда, когда уже Дедову начало казаться, что все его хлопоты и денежные вливания — не в коня корм, Лукич вызвал Юрия к себе во Внешторг.
— Образование тебе позволяет поступить в академию, — пожевав губами с синеватым оттенком от сердечной недостаточности, сидя за огромным дубовым столом с кожаной вишневой вставкой на столешнице, важно сообщил Иван Лукич. — Но ты достаточно ушлый парень, чтобы понимать, что просто так ничего не бывает. Ты — мне, я — тебе.
— Иван Лукич, я именно такого и ожидал. Это для меня благо. Я всегда готов помогать вам, если и вы поможете мне…
— Какое у тебя происхождение? Надеюсь, рабоче-крестьянское? — так же важно уточнил он. — Для поступления в Академию внешней торговли нужно именно такое.
— Да, — выдохнул Дедов, понимая, что цель близка как никогда и впервые в жизни его ненавистное нищее прошлое может сослужить ему хорошую службу.
— Значит, так, — сцепил отечные пальцы Иван Лукич. — Поступаешь в академию. Это, в общем, вопрос решенный. Учишься там три года, как положено, а там поглядим, куда тебя двинуть. Но запомни, ты теперь — мой человек, — он расцепил руки и ткнул кривоватым указательным пальцем в Юрия.
Дедов об этом мог только мечтать — «свой человек» у Ивана Лукича. Главное, с его помощью продвинуться как можно дальше, а там, глядишь, и другой Лукич найдется в качестве локомотива его маленькому, но настойчивому поезду.
Иван Лукич — старый локомотив. Его мощности хватит выдвинуть молодого протеже, а затем руками-ногами барахтайся и выплывай…
Во время учебы в академии по совету своего «локомотива» Дедов начал изучать португальский язык по самоучителю. Давался он ему непросто. В то время с Португалией только налаживались дипломатические отношения после нескольких десятилетий перерыва из-за фашистского диктаторского режима Антониу ди Оливейра Салазара, и найти в Москве педагога по португальскому Дедов долго не мог. Отыскал специалиста в Инязе имени Мориса Тореза. Пришлось платить лингвисту уйму денег, но когда впереди замаячила реальная перспектива загранкомандировки, даже Тамара приняла действенное участие. Попросила денег у матери.
Родители Тамары — люди состоятельные, они категорически воспротивились свадьбе дочери с «этим голодранцем», поэтому Тамара и отказывала ему столько раз. Родители собирались отлучить ее от «кормушки», если она ослушается и выйдет замуж без родительского благословения. Так и вышло.
Общение с родителями сводилось к минимуму, но сердобольная мамаша Тамары иногда всё же подкидывала немного денег непокорной дочери, тем более Юрий из голодранцев постепенно, с неимоверными усилиями поднимался к высотам советской номенклатуры, ну, если и не к высотам, то крепко держался за ее подножие.
После окончания академии, после трех лет денежных нехваток, наконец первым результатом стала длительная, на три месяца, командировка в Венгрию и работа во Внешторге на должности заместителя начальника отдела. С редким по тем временам знанием португальского, и довольно-таки неплохим знанием этого языка, Юрий оказался в роли ценного кадра. Не зря прозорливый Лукич сделал ставку на изучение португальского.
