Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
Соколов машинально отдал честь и отошел от Сорокина. Он шел по маленькому лагерю их группы, а в его голове молотом стучала мысль, что так быть не должно. Так быть не может. Это нечестно, нечестно по отношению к тысячам, десяткам тысяч и сотням тысяч солдат. Они люди, не масса! Сколько их легло за эти недели. Легло именно как масса без лиц, без фамилий. Сколько неизвестных могил уже осталось на всем пространстве от линии фронта до западной границы. А сколько их будет еще. Нет! Нет! Не может быть выполнение приказа таким бесчеловечным. А война вообще человечна?
Обойдя лагерь, Алексей снова вернулся к своему танку и остановился, прижавшись горящим лбом к холодной броне. Рядом появился Бабенко.
– Что с вами, товарищ младший лейтенант? Случилось что?
Соколов оторвал голову от брони и посмотрел на механика с такой болью, что тот испугался и схватил командира за рукав.
– Война случилась, Семен Михалыч, – тихо ответил Алексей. – Война! Только ведь и на войне мы должны оставаться людьми.
– Конечно, Алексей Иванович, – закивал головой Бабенко. – Война она ведь только все усугубляет в нас, наружу вытаскивает то, что природой-матушкой заложено, родителями нашими. Подонка она еще бо`льшим подонком делает, мерзавец еще бо`льшим мерзавцем становится. А настоящий человек, он и на войне таким останется. Вот ведь в чем штука.
Бабенко протянул фляжку. Прохладная вода, которой лейтенант умылся, охладила не только горящую кожу на лице, но и принесла успокоение. Все правильно. Человек, он и на войне человек. И не надо все на нее списывать.
Три мотоцикла уехали назад, вдоль леса, убедиться, что на подходе нет немцев. Для чего-то ведь мост починили. Его могли начать использовать в любой момент, на нем могли установить серьезную охрану, и надо было спешить.
Оба танка с закрепленными на лобовой броне молодыми деревцами медленно вывели и остановили на опушке леса. За ними стал бронетранспортер с горючим. Второй «ханомаг» с автоматчиками метрах в двухстах правее танков выехал из леса на грунтовую дорогу и двинулся к мосту. Майор Сорокин находился в бронетранспортере, решив, что он должен участвовать в бою, как и все.
Двое автоматчиков, переправившись через реку ниже по течению, пробирались по краю берега среди кустарника. Они должны были убедиться, что с другого берега не подходят фашисты и группа не столкнется с превосходящими силами противника. Сорокин торопил события, и его «ханомаг» выехал на дорогу слишком рано. Разведчики даже не дошли до моста и не могли подать знака.
– Что он делает? – проворчал вполголоса Соколов, сидя в люке танка и глядя в бинокль. – Куда?
Разведчики замерли метрах в тридцати у воды, потом полезли по склону вверх, то прижимаясь к земле, то снова двигаясь вверх. Промоины и кустарник скрывали бойцов, и это Соколова радовало. Но бронетранспортер слишком уж спешил. Там сейчас командовал Сорокин, и сержанту Хвалову приходилось подчиняться.
Машина, не останавливаясь, въехала на мост, качнулись бревна, по воде пошли зыбкие круги. И тут произошло то, чего боялся Алексей. Разведчики у самого склона вдруг замахали руками и стали энергично подавать знаки запрета, складывая руки крестом. В бинокль это было видно хорошо. Но майор, видимо, приказал прибавить газу. Бронетранспортер рванулся и, обдирая с бревен кору, попер прямо к другому берегу.
В шлемофоне было хорошо слышно, как выругался Никитин, который из своего танка тоже наблюдал происходящее на мосту. Он видел, как на краю склона разведчики залегли и открыли огонь. В кого они стреляли, было пока непонятно. А бронетранспортер все шел и шел по мосту. И тут на том месте, где лежали и вели огонь два автоматчика, вспучилась от взрыва земля. Одного из них подбросило, он отлетел вниз почти к самой воде. Боец упал и остался лежать в неестественной позе. Второго тела было не разглядеть.
Соколов прижал пальцы к ларингофонам на шее, готовясь отдать приказ. Он уже знал, что увидит. И точно, на краю высокого противоположного берега появился немецкий танк. И не просто танк, это была грозная машина – средний танк «Панцер IV», 25-тонный зверь, вооруженный 75-мм пушкой, но имевший не очень эффективную противоснарядную броневую защиту. Это Алексей помнил еще со времен учебы в танковой школе, где они изучали танки потенциальных противников.
Рядом с первым танком появился второй, потом третий. И бронетранспортер перед ними на мосту стал хорошей мишенью. Но, видимо, командир танкистов был в недоумении, что видит свой бронетранспортер. Танки не стреляли, только ждали.
– Девятка, твой правый. Уничтожить танки! – приказал Соколов второму танку и тут же приказал Логунову: – Бронебойным. По лобовой броне справа.
– Выстрел! – крикнул сержант.
Рявкнула пушка, звонко сработал казенник, выбрасывая на пол гильзу, зажужжал вентилятор, вытягивая пороховые газы, которыми сразу наполнилась башня. Соколов в перископ видел, как в районе смотровых щелей водителя немецкого танка вспучился серый дым. И тут же из танка повалил дым. Бронебойный снаряд пробил броню и угодил в моторный отсек за спиной водителя. Тут же распахнулись люки, и из танка стали выпрыгивать танкисты в черной форме. Второй немецкий танк получил снаряд от «девятки» по правым каткам. Он закрутился на месте, разматывая разорванную гусеницу, но вторым снарядом в боковую часть башни Никитин пригвоздил зверя.
Бронетранспортер открыл пулеметный огонь по спешившим покинуть танки немецким экипажам и полез вверх по склону. Соколов со стоном проворчал ругательства и вызвал Никитина:
– Девятка, прикрывай нас справа, со стороны дороги. Я на мост. По моему приказу пустишь второй «ханомаг», потом переправишься сам.
«Тридцатьчетверка», ломая молодые деревца, вырвалась из леса и понеслась к мосту. Соколов четко понимал, что не может быть, чтобы там просто так находились два немецких танка. Танк – это вам не самолет, они просто так парами не болтаются. Они выполняют задачи в составе подразделений. Тем более у немцев, которые вообще не использовали танки частями менее батальона. Молодому командиру не хотелось думать о том, с какими силами они сейчас столкнутся. Надо было спасать своих, которые перебрались на другой берег. Прямо под пушки и гусеницы вражеских танков.
На склоне высокого берега появились немцы, несколько десятков автоматчиков. Значит, не стрелковая часть. Бронетранспортер открыл огонь из пулемета… через бойницы в бортах стали бить автоматы. Покатились тела в зеленых мундирах, немецкие солдаты отпрянули, побежали назад, за кромку берега, куда уже лез за ними следом «ханомаг». Соколов понимал, что Сорокин хочет прикрыть их атаку, хочет поддержать огнем пулемета переправу группы. А что он сделает, если там еще танки? Эх, не так все надо было, эх, майор, майор.
Следующий танк не заставил себя ждать. Тех секунд, что понадобились Логунову, чтобы довернуть башню и прицелиться, немцам хватило на первый выстрел. Это было опасно, немецкий танк стрелял сверху, и наклон брони «Т‐34» мог не спасти, снаряд мог попасть в броню под прямым углом. Но повезло: немецкая «болванка» скользнула по башне чуть выше пушки. От удара зазвенела броня, Логунов вскрикнул от боли, но выстрелил и только потом зажал руками лицо. Его окатило осколками брони.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
