ПОЕЗДКА В США
Кюри была мировой знаменитостью, и после окончания военных действий многие журналисты хотели написать о ней. Но после ужасного опыта общения с прессой во время скандала с Ланжевеном Мария не принимала никого. Однако настырная американка Мэри Мэлони поехала в Париж и решила, что не уедет, пока не добьется интервью. Когда женщины наконец встретились, между ними возникла особая связь, которая прервалась только после смерти Марии. Мэлони была под впечатлением от застенчивости и скромности исследовательницы, а также от суровых условий, в которых она работала. Марию, в свою очередь, привлекли сила и решимость журналистки.
Мэлони предложила ей план, позволявший собрать 100 тысяч франков для покупки одного грамма радия, необходимого Марии для лаборатории. Журналистка предлагала организовать сбор среди американских женщин, итогом которого должна была стать поездка Марии в США для получения этого ценного элемента. С согласия Кюри Мэлони запустила сказочную рекламную акцию. Она неустанно работала, убеждала, искажала и преувеличивала, насколько это было необходимо, пока не распространила миф о «мадам Кюри» в США. Естественно, имя Ланжевена не упоминалось.
В мае 1921 года Мария Кюри и ее дочери совершили путешествие, апофеозом которого был трофей в виде одного грамма радия, заключенного в свинец, который, в свою очередь, положили в деревянный сундук, врученный ей в Белом доме из рук президента Уоррена Гардинга. Однако Мария была очень слаба и не готова к встрече с полными энтузиазма толпами людей. В порту Нью-Йорка один поклонник так крепко пожал Кюри руку, что чуть не сломал ей запястье, из-за чего оно было перевязано в течение почти всей поездки. Несмотря на явную слабость Марии, ей удалось пережить марафонскую программу визитов в школы, университеты, общества и лаборатории, которую подготовила для нее Мэлони, хотя на многих мероприятиях ее заменяли дочери. Также Кюри удалось насладиться визитом в несколько природных парков, особенно в Большой каньон в Колорадо, который она объехала вместе со своими дочерьми верхом на осликах.
В 1929 году Мария совершила еще одно подобное путешествие, также организованное Мэлони, хотя с намного менее интенсивной программой. Теперь целью было собрать необходимые средства для покупки еще грамма радия — для Института Марии Склодовской-Кюри, основанного ее сестрой Броней в Варшаве (Мария была его почетным президентом). На этот раз радий ей вручил президент Герберт Гувер, который пригласил Кюри остаться в Белом доме на несколько дней. Спустя некоторое время после того, как они отплыли обратно, биржа Нью-Йорка рухнула, ознаменовав начало Великой Депрессии.
* * *
ИРЕН КЮРИ
Ирен вместе со своим мужем Фредериком Жолио-Кюри получила Нобелевскую премию по химии в 1935 году — тогда же, когда Чедвику вручили премию по физике за открытие нейтрона. Возможно, так было предназначено, что Ирен следовала во всем за своей матерью: там, где блистала ее мать, блистала и она. Фредерик получил членство в Академии из рук гордого учителя, Поля Ланжевена, в 1945 году. Однако Ирен, которая была его наставницей в лаборатории и разделила с ним Нобелевскую премию, никогда не была удостоена этой чести, хотя, в отличие от Марии, она пыталась получить ее вплоть до 1956 года, когда она умерла от лейкемии — так же, как и ее мать.
Ирен и Фредерик в лаборатории на снимке 1935 года.
КОНЕЦ И ПРОДОЛЖЕНИЕ
Здоровье Марии (но не ее решимость) слабело, она часто страдала от анемии, у нее развилась преждевременная катаракта. Это состояние было прямым следствием облучения. Катаракта лишила Кюри зрения, и ей пришлось перенести четыре операции, чтобы избавиться от нее. Иногда Мария говорила о том, что хочет выйти на пенсию и ухаживать за садом, но лаборатория была ее жизнью. Это же можно было сказать и о ее дочери Ирен, которая после окончания войны стала лучшей помощницей Марии. Фредерик Жолио, обаятельный и общительный молодой человек, поступивший на работу как ассистент Марии по рекомендации Поля Ланжевена, стал партнером Ирен в работе и в жизни. Он получил степень доктора по физике за изучение радиоактивности полония — ускользающего элемента, открытого Марией Кюри, также он достиг определенных результатов в области химической активности этого элемента. Ирен и Фредерик открыли, но не смогли безошибочно идентифицировать радиоактивный изотоп лантана. Позже они анализировали продукты, полученные при бомбардировке урана медленными нейтронами, но не обнаружили нового процесса ядерного деления, который заметила австрийский физик Лиза Мейтнер.
В 1934 году, изучая аннигиляцию электрон-позитрон, Кюри и Жолио обнаружили неожиданный процесс, который назвали искусственной радиацией. Мария была первым человеком, кому они сообщили об этом. Она сразу же осознала важность открытия, но вместо того чтобы тут же пойти в лабораторию, Мария отправилась за Полем Ланжевеном, и они вместе посмотрели доказательство эксперимента, который превратил их в алхимиков.
Мария работала, пока в апреле 1934 года не почувствовала себя плохо. Врачи считали, что проблема может быть связана с легкими, и отправили ее в горы. Там Мария Кюри и умерла в санатории Санселльмоза 4 июля 1934 года.
Битва науки — это битва разума с силами мракобесия, битва свободы духа с рабством невежества.
Франсуа Миттеран, в речи, произнесенной на перезахоронении Марии и Пьера Кюри в Пантеоне
Потребовалось 60 лет для того, чтобы Мария Кюри получила от Франции официальное признание. В апреле 1995 года прах Марии и Пьера Кюри был перенесен в Пантеон в Париже — святилище, где покоятся великие люди Франции. Это был один из последних публичных актов Франсуа Миттерана, который председательствовал на этой церемонии вместе с польским президентом Лехом Валенсой, здесь же присутствовала и дочь Марии, Ева Кюри. Французский президент подчеркнул работоспособность и талант Марии, ее усилия в прокладывании дороги в мире мужчин и вклад в величие Франции.
