Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Шепот Веры, как шум прибоя в жару, убаюкивал его. Говорила она бесстрастно и тоскливо, и то, что она рассказывала, доходило до его спящего сознания уже не в виде словесных символов, слова складывались в знакомые образы, а те, в свою очередь, в картины, напоминающие театральное действие.
— Было у меня двое детей, и обоих я потеряла, — рассказывала Вера. Первую застрелил какой-то подонок. Я отправила дочку к маме в деревню. Чего этот гад хотел, так и не узнали. Мама бедно жила — избушка на курьих ножках да коза. Даже икон у нее не было. А убийца и не взял ничего. Застрелил дочку, маму и соседку. Даже кошку убил. Черненькая такая, симпатичная кошечка была. Так убийцу и не нашли. Осенью это было, дожди шли… Вначале я хотела продать мамин домишко, потом передумала, дача все-таки. А когда пожалела, поздно было. Мой младший, сын, тоже в этом проклятом доме погиб. И все из-за мужа-дурака. Если бы мы не поехали тогда в деревню, ничего бы не случилось. А ему, видите ли, сон приснился… Не могу я об этом… Как вспомню… — Вера шмыгнула носом и замолчала.
На улице начинало светать. Наступило самое короткое время суток — мышиные сумерки. По оконному стеклу, трепеща крыльями, устало елозила ночная бабочка, а где-то на соседнем дворе два раза прокричал петух. Во сне Вера положила голову Антону на плечо, а он, скользнув рукой по ее груди, пробормотал:
— Жарко.
4
Вера разбудила Антона в самый подходящий момент. Антону снилось, будто стоит он на какой-то неизвестной железнодорожной станции и никак не может уехать. Поезда проходили, не останавливаясь, один за другим, и он совсем уж было потерял надежду когда-нибудь уехать, но тут сзади кто-то потряс его за плечо. Антон открыл глаза и увидел Веру.
— Вставай, наркоман, — угрюмо сказала Вера. — Я на пляж ухожу.
— А-а, — сказал Антон и потянулся. — В смысле, чтобы я выметался?
— В смысле, в смысле, — ответила Вера. — Иди с хозяйкой разбирайся.
— Да, — сказал Антон, — пора. Спасибо, что приютила. Отвернись, пожалуйста. Я эксгибиционист со знаком минус, стеснительный то есть…
— Ох, этого я вашего не видала, — фыркнула Вера.
— Да, видала, наверное, — ответил Антон, — но мне от того не легче, я стесняюсь.
Антон натянул на себя все еще сырую одежду, провел ладонями по груди и животу, разглаживая на сорочке образовавшиеся складки, а затем подошел к Вере, привлек ее к себе и сказал:
— Спасибо, извини, если что не так.
— Да ладно уж, иди, — сказала Вера, убирая его руку со своей шеи. Погоди, я посмотрю, где хозяйка. Не хочу, чтобы она видела, как ты выходишь отсюда. — Вера выглянула в окно и махнула рукой. — Давай уходи.
— Да, будь добра, — попросил Антон, — возьми мою коробку, я, может, еще зайду за ней. А то куда мне ее сейчас?
— Ладно, — согласилась Вера и подтолкнула Антона к двери.
На улице было жарко. Грязные облезлые цыплята одурело бродили по чисто выметенному двору и что-то склевывали с горячих бетонных плит. Антон подошел к своим вещам, достал из коробки две бутылки шампанского, положил их в кейс, а парчовый белый галстук снял и намотал себе на шею. В этот момент из дома появилась хозяйка. Лицо у нее было строгим и непроницаемым, как у следователя при исполнении служебных обязанностей. Она пересекла двор, подошла к Антону и протянула ему паспорт, из которого виднелся краешек розовой купюры. Антон молча забрал паспорт, сунул его в нагрудный карман и, не попрощавшись, пошел к калитке.
— Я наркоманов не держу, — беззлобно сказала ему в спину хозяйка.
— Я это уже понял, — не оборачиваясь, ответил Антон. — Только в чужих вещах копаться не надо.
— Я не копалась, — неожиданно остервенела хозяйка. — Я убирала комнату! Я здесь хозяйка! Скажи спасибо, что в милицию не заявила.
— Спасибо, — ответил Антон.
— Жить надо по-человечески, тогда выгонять не будут, — крикнула она вдогонку. — Иди-иди откуда пришел, а я наркоманам не сдаю. Вон, у нас случай был…
Антон хлопнул калиткой и, постояв у забора пару секунд, пошел по направлению к морю.
Идти было неприятно. Антон не привык и не любил ходить босиком. К тому же после вчерашнего купания у него болели мышцы, а в носоглотке ощущалось какое-то подозрительное свербение. Охая и приседая на каждом незамеченном камешке, он вполголоса ругал хозяйку, придумывая ей самые изощренные пытки. Впрочем, делал он это рассеянно и беззлобно, скорее для того, чтобы как-то занять себя, отвлечься от главного: ему надо было решать, что делать дальше. Он вспомнил об Амиде, который так легкомысленно дал обет не достигать состояния Будды до тех пор, пока все люди не смогут возродиться в Чистой земле, и подумал, что мир скверны скорее всего вечен, и все же он попытается приблизить спасение героического Амиды и бросит стерилизатор в болото. После этого Антон рассмеялся и, несмотря на то что ему было очень плохо, почувствовал некоторое облегчение.
Уступив дорогу двум загорелым молодым девушкам в шортах и маечках, Антон поймал на себе их насмешливые взгляды и вдруг почувствовал себя ущербным перед этими благополучными, уверенными в себе курортницами. Ему захотелось загорать, как и все, на пляже, ходить на гору в лес, который отсюда, снизу, казался густым голубоватым лишайником. А затем, вернувшись в город, сидеть над берегом в кафе, лениво есть мороженое и говорить о том, сколько в универмаге стоит постное масло или мороженые креветки. Он понимал, что все это для него безвозвратно ушло и тоскует он не по пустым разговорам и хлопотам, которые всегда и для всех легко достижимы, если соблюдать до отвращения простые правила игры. Понимал, что подобная ностальгия — штука коварная, и всякое возвращение к прошлому чревато лишь новыми разочарованиями. Но, за неимением другого опыта, жалеть ему больше было не о чем, к тому же он себя неважно чувствовал. Антона слегка трясло и подташнивало, а укол избавил бы его от всех этих болезненных ощущений. Дабы не испытывать судьбу, Антон решил немедленно утопить стерилизатор в болоте. Подобрав по дороге половинку кирпича, он дошел до загаженного канала, вода в котором по цвету и консистенции напоминала нефть, и сев на корточки, раскрыл кейс. Резиновым жгутом Антон крепко прикрутил стерилизатор к кирпичу, завязал жгут на два узла и, убедившись, что поблизости никого нет, бросил его в черную, покрытую ряской жижу.
На пляже Антон бесцельно побродил по горячему песку, посидел на сломанном стуле открытого кафе, которое днем почему-то всегда было закрыто и оживало только ближе к вечеру. Посидев в тени, Антон двинулся дальше, а когда ему надоело жариться на солнце, свернул под деревья и вскоре дошел до рынка.
Обилие продуктов на прилавках напомнило Антону, что он давно ничего не ел. Тогда он залез в задний карман брюк и убедился, что деньги на месте.
В уличном кафе, где вместо стульев и столов стояли тяжелые, отполированные задами колоды, жарили шашлык, и дым из жаровен гулял по всей округе, заставляя прохожих принюхиваться и вертеть головами.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
