Книга Война - Алексей Рудаков

Шёл четвёртый день нашего похода, и я неспешно, пользуясь перерывом между вахтами, обходил свой корабль. Сказать по-честному — необходимости в этом не было никакой, вся информация о происходящем — если что-то пойдёт не так, моментально передавалась на мой комм, но ведь и ноги размять надо. В предыдущие времена, чтобы не заплыть жиром, я даже устраивал себе пробежки. А что? Анаконда — здоровый корабль и дистанция от рубки до самой дальней точки на нижней палубе составляла около восьми сотен метров — со всеми лестницами, скоб трапами и техническими коридорами.

Но сейчас, имея на борту почти три десятка человек, бегать я опасался. Чтобы панику не вызвать. Что могли подумать люди, увидев несущегося куда-то капитана? Ясно, что ничего хорошего. Вот мне и пришлось сменить забеги на неторопливо-солидные прогулки. Идёшь себе, думаешь о своём, киваешь в ответ на приветствия попадающихся на пути, и людям спокойно — капитан спокоен, значит всё в порядке, и мне разминка.

Сейчас, на четвёртый день полёта на борту царила обстановка спокойствия и порядка. Увы, но путь к этому оказался не прост — первые два дня я был готов подорвать корабль, лишь бы прекратить воцарившейся на борту бедлам.

Первыми возмутителями спокойствия стали те двое, из секции тяжёлого вооружения. Сначала они атаковали Сергея, требуя продать, подарить или обменять его пистолет. Сергей, понимая, что долго ему не продержатся, быстро перевёл стрелки на меня. Мол — пистолет, это казённое имущество, при инвентаризации Кэп спросит за него, и вообще — он, Сергей, готов отдать его чуть ли не задаром, но инвентаризация…. А капитан — зверь и бюрократ. Монстр отчётов и бланков и ему, оператору Клёну, то есть, очень не хочется вылететь с первого же места работы с формулировкой «за утрату корабельного имущества». Пехота прониклась его речью и отправилась качать права и ныть ко мне.

В тот момент была моя вахта и эти дуболомы не придумали ничего лучше, как впереться в рубку, даже не озаботившись такой мелочью как запросом разрешения.

А чё спрашивать то? Дверь открыта, значит можно.

В тот момент, когда они ввалились в рубку я как, раз проводил дозаправку от очередного жёлтого карлика. Ведя корабль по кромке фотосферы чередуя отходы от неё с небольшими нырками вглубь, я не горел желанием общаться с кем-либо на отвлечённые темы, о чём, в достаточно резкой форме и высказался. Правда на мальчиков это впечатления не произвело — стоило мне завершить процесс и положить корабль на курс прыжка, как они возобновили свои атаки, разыгрывая передо мной шоу злой-тупой и вежливый-умный. Вот точно — как дети малые. Исключительно из-за любви к искусству и из уважения к их актёрским талантам я дал им доиграть своё шоу до конца, после чего указал им на дверь рубки.

— Сволочь! — злобно дыша охарактеризовал меня злой.

— Но почему, капитан? — с печалью в голосе поинтересовался вежливый.

— Дверь.

— Что, дверь, капитан, сэр?

— С той стороны закройте.

— Но…

— Выполняйте!

Позже, за рюмкой вечернего чая — именно чая, после отлёта я, волевым решением, запретил алкоголь на борту, пообещав устроить банкет по посадке на планету, рассказал о произошедшем Грею. В форме шутки, конечно:

— И вот, сижу я, значит, балансирую на краю грав колодца и тут твои подваливают. Ха-ха-ха. Такие весёлые ребята! Представляешь? В рубку, во время заправки от звезды? А что — дверь то открыта была, а им скучно. Я чуть в колодец — от неожиданности не того. Ха-ха-ха. Мы мило побеседовали, они такие затейники… Ммм… Только лексикон бедноватый, но фантазия…. Тебе с ними точно скучать не приходится!

— Это точно! — он отвёл глаза в сторону: — Извини. Приму меры.

— Да всё нормально, обошлось.

Он собирался что-то ещё сказать, но тут в кают-компанию, нарушая мирное и спокойное течение нашей беседы, влетел Сеймор, начав голосить прямо с порога:

— Мятеж, капитан! Бунт на корабле!

— Чай будите? — я покосился на свой комм. Там высвечивался упрощённый план корабля с отметками всех находившихся на борту. Привилегия капитана!

Так-с. Один зелёный огонёк в рубке. Это Клён, его вахта.

Ещё один — в каюте полулюкс. Это Жанна. Судя по тому, что её маркер располагался в углу помещения — она в сан узле. Я старался по меньше пользоваться вторым своим капитанским правом — все жилые модули были просто напичканы камерами наблюдения, даже в санузле присутствовала парочка. Искушение было велико, но я пока держался.

Ещё четыре маркера спокойно мерцали в модуле класса стандарт — подчинённые Грея, пользуясь отсутствием командира, предавались безделью.

Три маркера горели в кают-компании. Это мы.

А вот последние два десятка точек сформировали неровную кучку посреди своего отсека. Впрочем — враждебных действий они не предпринимали и комп сохранил им лояльную зелёную окраску.

— Чего вы разволновались, Сеймор? Все в своих каютах. Всё тихо. Или вам опять кошмар приснился?

— Они. Отказываются работать! — выпалил он, плюхнулся в кресло и благодарно кивнул Грею, пододвинувшего ему чашку свежего чая.

— Ваши рабочие? — я допил свой и поставил чашку на стол: — У вас же с ними контракт?

— Верно, но они недовольны условиями на корабле!

— Чем именно? Воздух, вода, освещение — всё положенное по штату им предоставляется в полном объёме. — мне не надо было даже обращаться за помощью к компу, так как все выписки по расходу ключевых ресурсов я получал два раза в день. Так, из этих выписок я узнал, что Жанна обожала принимать душ — её модуль стабильно показывал приличный перерасход воды, постоянно провоцируя меня лично провести расследование и начать контролировать этот процесс — хотя бы визуально. Но, как я уже говорил — пока я сдерживался.

— Они не могут молиться.

— Чего? Что им мешает? Работы пока нет — так пусть хоть весь день свои молитвы читают и поклоны бьют — пол железный.