Не дослушав бабулиной литании, Доротка поднялась и вышла из гостиной. В конце концов, посещать туалет имела право, и не обязательно спрашивать разрешение. Вытащив конверт из-за унитаза, вымыла руки и прошла в кухню, налила воды в чайник, включила его, прихватила поднос и вышла из кухни, оставив письмо лежать на буфете, на видном месте.
Бабуля уже перешла на семейство Антося, пространно информировала о его жене, детях и внуках, недоброжелательно отозвавшись ибо всех, особенно внуках, нынешней молодежи, которая никакого уважения не оказывает старшим. Доротка незаметно подмигнула Фелиции, показав глазами на дверь. Фелиция сразу поняла и вскочила:
— Я тебе помогу. Надо достать свежий чай, жасминный...
Крестная моментально сменила тему, с легкостью переключившись с внуков на напитки:
— ..а мы купили белое, очень приятно вечерком выпить белого вина, оно легкое, легче, чем красное, и для желудка полезно, зараза какая-то у меня завелась в желудке, потому как то запоры, то заносы, так что принесите, девочки, бокалы, нет, не рюмки, для белого должны быть специальные бокалы, неужели в вашем доме не найдется?
— Ну! — нетерпеливо повернулась к Доротке Фелиция, как только они закрыли за собой кухонную дверь.
Доротка поставила у мойки поднос с грязной посудой и мотнула головой в сторону буфета.
— Письмо. Нашла за унитазом. Уронила мыло, и, доставая, увидела конверт. Немного подмок, кажется, бачок протекает. Наверняка вы там читали письмо, тетя?
Обернувшись, Фелиция хищно схватила письмо. Точно, то самое, потерявшееся, от Войцеховского. И ни тени сомнения не зародилось, не могла свалить вину на других, потому что сразу вспомнила о неисправной раковине, сама потом велела Мартинеку прикрепить ее к стене. Мартинек к работе пока не приступал, только примеривался. Ну конечно же, пошла посмотреть на раковину, письмо в руке держала, не дочитала, подумала, как они примут американку, и пошла в ванную...
— Ты прочла письмо?
— Не успела. И даже не сразу сообразила, что это то самое письмо, но увидела фамилию отправителя.
Врать Доротка не любила. Искренняя натура девушки заставляла ее всегда говорить правду, тем более, что в конечном итоге ложь обычно себя не оправдывает, но в данном случае она руководствовалась логикой. Заранее обдумала, как следует поступить с письмом, трезво оценила свое положение: открыто противостоять теткам она еще не в силах, ссориться с ними — себе дороже, они только рады, а она вся испереживается, а поучений и насмешек с нее достаточно. Вот и пришлось солгать.
— Вынь из буфета высокие бокалы, — распорядилась Фелиция, меняя тему. — Надеюсь, они сообразили поставить бутылку в холодильник. Не станем же пить белое вино теплым, разве что специально подогреть, но специально подогревается красное, а она пожелала белого...
— За такси кто заплатил? — спросила Доротка, доставая бокалы и протирая их.
— Я. И хорошо заплатила. Вот не понимаю, с чего тебе втемяшилось в голову заводить жениха, да еще и афишировать его перед крестной. Не можешь парня увидеть, чтобы сразу не строить ему глазки. Да какие там глазки, сразу на шею вешаешься.
— Да вовсе, я ему не строила глазок, он сам, по доброй воле, из жалости помог мне в аэропорту, ну а крестная почему-то решила — он мой жених. А возражать ей.., она же никому и рта не дает раскрыть!
Фелиция оправданий не слушала. Зачем? Главное — сказала гадость, то есть, нет, наставить племянницу на путь истинный. Она думала о том, что ее в данный момент больше всего беспокоило.
— Куда-то задевалась ее колотушка. Искали, искали с Меланьей. А ты хороша, не могла вернуться пораньше, помогла бы зайти. Забыла тебя предупредить, чтобы возвратилась пораньше. Интересно, где шляешься? Так что это остается на твоей совести, силой или хитростью, а молоток у нее отбери, как — это уж твоя забота. Слава богу, холодное. Штопор на столе, не ищи. Не забудь прихватить орешки, когда понесешь чай.
— А вы поняли, тетя, что у нее с.., заносами в желудке? Это опасно?
— Понятия не имею, и не морочь мне голову глупостями, и без того хватает проблем.
К тому времени, когда Доротка появилась в столовой с подносом, крестная уже успела поогорчаться из-за письма Войцеховского. Дискуссия на тему посещения нотариуса шла полным ходом. Естественно, перво-наперво решено было опять заказать Яцека. Уже привычный Вандзин монолог тянулся в бесконечность. Пытаясь перекричать гостью, Фелиция доказывала — у нас так не делается, у нас просто так к нотариусу не заявляются, у нас необходимо предварительно позвонить и договориться, так что визит к нему на завтра, как того желает глобокоуважаемая пани Ванда, ну просто никак невозможен... Два монолога столкнулись и переплелись, однако американка обладала тем преимуществом, что произнося речи, способна была при этом воспринимать речи других, правда, с некоторым опозданием, поэтому неизвестно было, к чему относятся ее «да» и «нет». Фелиция же привыкла слушать лишь себя. Вот и в данном случае высказывания американки были для нее лишь музыкальным сопровождением к ее собственному сольному выступлению. И в результате так и не поняла, приняты во внимание ее доводы или нет.
Это стало известно позже, после того как гостья удалилась наверх, намереваясь отойти ко сну, и прихватила с собой Доротку. Сильвия первой покинула общество, в девять вечера у нее глаза сами собой закрывались. За столом остались Фелиция с Меланьей.
— Я не слушала ее болтовню, — сказала Фелиция. — Было в ней что-нибудь важное?
— Я бы удивилась, если бы ты слышала, — язвительно прокомментировала сестра. — Ты ведь одну себя слушаешь.
— Глупости! Слушаю, когда говорят дело.
— А как узнаешь, дело или нет, если вовсе не слушаешь?
— Тебе лишь бы гадость сказать. Так идем ли мы завтра к нотариусу или нет?
Нет, Меланья не собиралась упустить случая позлить сестрицу.
— Но зубы у нее сделаны феноменально! — вздохнула она с искренней завистью. — Видела, как она щелкала орешки и миндаль? Как пулемет трещала!
— Что с нотариусом, тебя спрашивают! — завопила Фелиция.
— Самой надо было слушать!
— Ну не слушала, не слушала, и хватит об этом.
Говори!
— А может, я тоже не слушала?
— Врешь, ведь слушала!
— Кто сказал? Может, делала только вид, что слушаю, тем более что обе вы говорили одновременно, перекрикивая одну другую.
— Вот и не правда! Это она трещала, не давая другим словечка вставить.
— Ты тоже хороша.
— Врешь, и молода еще меня учить.
— Спасибо на добром слове, пошли тебе Господь за это, чего пожелаешь.
— Меланья, мое терпение кончается!!!
Фелиция наверняка не дождалась бы ответа, но тут сверху спустилась Доротка и сразу прояснила проблему.
